Когда двери конференц-зала закрылись, за бортом оказался не только Стрельцов, но и еще несколько человек. Парень лет двадцати восьми сперва брезгливо посмотрел на Федора и удалился по коридору в сторону буфета, а девушка, что на пару лет старше Федора, осталась стоять напротив массивных дубовых дверей, оставшихся тут еще с советских времен.
– Где бы я ни была, везде в административных зданиях стоят эти здоровенные двери, – произнесла она, чуть ли не слово в слово угадав мысли Федора. – Дубовые двери на Петровке, дубовые двери в Госдуме, дубовые двери на Старой площади. Наверное, их специально делали под три метра в высоту, чтобы приходящие люди чувствовали свою ничтожность. В Древнем Египте ступени, ведущие к ногам фараона, делались больше, чем того требовалось, чтобы подавить посетителей масштабом исторического проекта и фараона как личности. Наверное, тут что-то подобное.
– Наверное, и лепнина с серпами и молотами внутри сохранена, а фасад чуть ли не каждые три года обновляют, – произнес в такт Стрельцов, хотя он точно и не знал, как часто делался косметический ремонт в здании Минкульта.
– Вы кого-то сопровождаете?
– Можно сказать и так.
– Ясно.
Классовое разделение чувствовалось, хотя ни он, ни она не сказали ничего лишнего. Моментально, прямо на глазах, утратив интерес к беседе, девушка сверила что-то в своем планшетном компьютере и отправилась следом за манерным пареньком, сотрудником кого-то из комиссии. И Федор остался один.
Все еще сохранялась неясность будущего. Столетов лично пригласил его на мероприятие, намекая, что до, в процессе или после него обсудит проблему всеобщего увлечения троллингом и call-центров, открывшихся по стране, чтобы срывать ток-шоу, а по сути – разрушить политическое диалоговое поле. Разорвать связь с общественностью. Но сам он не появился, поприсутствовать на сессии Федора не пустили, и ничего, что можно было бы считать прогрессом в этом деле, не наблюдалось.
Рассчитывая, что самое интересное начнется после сессии, Стрельцов сверился с планом эвакуации и, найдя на нем мужской туалет, смело направился по южному коридору в сторону «нулевого кабинета».
Внутри уборная мало чем отличалась от общественных заведений в торговых центрах или сетей быстрого питания, хотя раньше он не бывал в таких местах, и считал, что они выглядят попривелегированней.
Он зашел в одну из кабинок, и тут-то все и началось. Сперва в туалет зашел один человек: не то помыть руки, не то что-то перепрятать из пиджака в дипломат. Затем следом еще один, явно расстроенный. Это чувствовалось в его неосторожных запинаниях и столкновениях с дверьми, косяками и раковинами, а также в шумном прерывистом дыхании. И более того, третьей в мужской туалет вошла женщина!