Или… может, Ансельм как-то сумел подкупить милицию? То-то она проявляет так мало рвения!
Но как вывести их на чистую воду? И не слишком ли это на поверхности?
Я долго крутилась в постели и в конце концов заснула, так ничего толкового и не надумала..
Разбудила меня яркая вспышка.
«Взрыв!» — мелькнула паническая мысль, и я метнулась в сторону, пытаясь спастись…
Кто-то рядом… захихикал?!
Я потерла кулаком глаза и с трудом их открыла. Комната выглядела вполне целой, а за распахнутыми шторами бушевало яркое солнце.
На меня смотрела смуглая девица лет шестнадцати в чепчике и переднике.
— Доброго утречка вам! — Она расплылась в улыбке и всучила мне поднос с завтраком. — Извольте покушать!
— Спасибо, — машинально поблагодарила я, беря с тарелки гренку и чашку с чаем. — Тебя как зовут?
— Аленушка. — Она сделала книксен. — Вы кушайте, кушайте!
На русскую красавицу она не походила даже отдаленно, но мало ли на свете Аленушек?
Чай оказался слабым и несладким, зато хлеб в меру поджаристый. А я ужасно проголодалась. Девушка тем временем перетряхивала мою одежду, что-то тихо напевая. Удивительная жизнерадостность!
Надо попробовать ее разговорить.
— Тебе нравится тут работать? — спросила я, прожевав кусочек гренки.
— Так я тут родилась, — с улыбкой призналась она, поднимая мои туфли, — всю жизнь туточки. И братец мой тоже.
— Твои родители работают в замке? — сообразила я.
— Мама, — кивнула она. — А отец наш — цыган из проезжего табора.
— Э-э-э?! — Я подавилась и закашлялась. Девица смотрела на меня с любопытством, но на помощь не рвалась. — Тут тоже есть цыгане?!
— Да где их нет? — отмахнулась девица, перебрасывая через руку мое платье. Им же законы не писаны, ходят где хотят! Маменька моя год тому преставилась, так папенька с тех пор к нам и не заглядывал. Хоть старый барон, мир его праху, завсегда разрешал им на своей земле останавливаться.
— И… какой он… был? — ляпнула я. — Ну, старый барон?
— Хороший был, справедливый. Маменьку мою, когда затяжелела, не погнал.
— Ясно. — Яне нашлась, что еще сказать.
— А вот молодой барон — тот еще жеребец. — Девица впервые чуть помрачнела.
— Ансельм? — не поверила я.
— Да не, — хихикнула Аленушка. — Барон Жан! Его милость Ансельм, того, не по той части…
— Это как? — не поняла я.
— Ну, статуи, — она почему-то сделала ударение на предпоследний слог, — там всякие собирает. Картины еще.
— А, так он увлекается искусством! — сообразила я, устыдившись своих пошлых мыслей насчет «не по той части». И отметила про себя, что Ансельма она бароном не называет.
— Ну, может, оно и ис-кус-ство, — сложное слово Аленушка произнесла по слогам, — а по мне — мазня это, уж не обессудьте!