Во-вторых, в монастыре с ней случился странный обморок…
В-третьих, она видела человека под одеялом, который произнес почему-то Гришину фамилию, а потом очень странным образом исчез…
Во всех трех случаях есть одна повторяющаяся особенность. И там, и там, и там ключевым является слово «странный». Самое интересное, что определить точно, что конкретно стоит за этим словом, — нельзя. Странный, и все! Не страшный, не положительный, не отрицательный… Прямо-таки какая-то ускользающая мишень.
Она даже закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало ее от проблемы.
Подумав немного, она решила, что в первую очередь стоит заняться пропавшим человеком под одеялом. Если ее обморок еще можно объяснить какими-то бытовыми причинами, списать на усталость после дороги, то вот произнесенную человеком под одеялом фамилию «Кравец» списать на бытовые причины или на какую-нибудь случайность никак не получится…
Лишь на второй день, когда Аня обследовала почти весь монастырь, стало понятно, что нужный ей человек (если он, конечно, все еще здесь!) может находиться только в небольшом больничном отделении, которое здесь все называли на старый манер — лазаретом. Лазарет представлял собой длинный барак, находившийся чуть в отдалении от остальных зданий. Он упирался торцевой, «глухой» стороной прямо в северо-восточную стену монастыря…
Несмотря на то что в секте была довольно строгая дисциплина, некий мирской «разгул» здесь все же присутствовал. Это девушка поняла, когда впервые побывала в туалете. На полу валялись два одноразовых шприца, явно говоря о том, что кто-то из братии или паломников баловался наркотиками. Еще одна примета «разгула» была обнаружена Аней как раз рядом с лазаретом — здесь она нашла пустую бутылку из-под водки.
Девушка осторожно подняла бутылку, принюхалась. Судя по всему, пили совсем недавно.
— Ты что здесь делаешь? — неожиданно раздалось над самым ухом.
Аня едва не выронила бутылку. Старясь держать себя в руках, обернулась. На нее строго, но в то же время чуть насмешливо смотрел мальчишка, который выдавал одежду на складе. Палец на его руке был по-прежнему обмотан изолентой.
— А ты?
— Что — я?
— Ты сам-то что делаешь?
— Слежу за тобой, — просто сказал мальчишка.
Не выдержав, Аня усмехнулась:
— Спасибо за откровенность. И кто же тебе велел следить?
— А никто. Я сам.
— Так ты шпион, что ли?
— Почему шпион… — неожиданно обиделся мальчишка. — За всеми новенькими паломниками приглядывают, не только за тобой. Так принято… Да ты не бойся! У нас это только день-другой наблюдают, а потом, если ничего не случается, прекращают. Я потому тебе и говорю, что больше уже следить не буду.