Спустя пятнадцать минут она объявилась у меня в комнате подобно грому. Я дала ей статью о Мэтте и Элизабет. Она прочитала ее про себя, после чего покачала головой и предложила мне сигарету.
— Я в порядке, Тати.
— Не реагируй слишком бурно, Грейс, — сказала она.
— Я и не реагирую. — Затем я перестала плакать. — Просто скажи Дэну, что я с вами. Я поеду в тур.
Тати улыбнулась мне.
— Хорошо. Ты не пожалеешь.
Акт третий:
СЕЙЧАС, ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
20
.
Ты помнишь…
ГРЕЙС
Нам принадлежит настоящее. Текущая секунда, здесь и сейчас, это самое мгновение — оно наше. Это единственный безвозмездный подарок вселенной. Прошлое больше нам не принадлежит, будущее — лишь ничем не подкрепленная фантазия. Но настоящее в наших руках. Единственный способ реализовать фантазию — это принять настоящее.
Я долгое время была замкнутой и не позволяла себе рисовать будущее, потому что увязла в прошлом. Хотя это было невозможно, я пыталась воссоздать то, что было у нас с Мэттом. Мне не хотелось ничего другого; он заполнял все мое воображение.
Но Орвин однажды сказал мне, что время — это валюта жизни. А я потеряла слишком много времени. Именно мысль о его потере заставила меня понять, что пора двигаться дальше, что у меня уже никогда не будет того же, что было с Мэттом. Нужно было оплакать наши отношения и жить дальше.
Во всяком случае, так я говорила самой себе.
Пару месяцев назад я бродила в густом тумане сожалений. Я продолжала жить, но ничего не чувствовала. Смотрела в зеркало на новые морщины и удивлялась, откуда они взялись. Я потеряла очень много времени. Дни проходили, не отличаясь один от другого, сама же я была скорее гостем, чем хозяином своей жизни. И даже не искала способы разрушить проклятый круг однообразия, чтобы обрести хоть какой-то смысл существования.
Пока в метро не увидела Мэтта.
Тогда все изменилось. Мир снова окрасился красками, все вокруг стало ярким и отчетливым.
За эти пятнадцать лет боль от того, что с нами случилось, притупилась и ослабла. Много раз я пыталась заставить себя прекратить думать о Мэтте, но было слишком много напоминаний. Мне казалось, что если когда и встречу его, то он посмотрит сквозь меня, как будто я осталась для него всего лишь призраком из прошлого. Тем летом, после окончания университета, он заставил меня чувствовать себя именно такой: личностью, прекратившей свое существование.
Но при нашей встрече в метро он не сводил с меня глаз. Он узнал меня сразу же, а на его лице читалось искреннее изумление. Словно он впервые увидел рассвет над океаном. Пока мой поезд уносился в тоннель, Мэтт менялся в лице, становясь разочарованным, и тогда-то я и поняла, что в нашей истории есть упущенный фрагмент. Что означало его разочарование? Что такого с ним произошло за эти пятнадцать лет, что он бежал по платформе, вытягивая руки вперед и смотря на меня с желанием во взгляде?