– Я тоже, – пробубнила я, краснея. Вид у меня, признаться, был исключительно дурацкий. Надо же за несколько коротких секунд столько глупостей вообразить!
– Ну, что, поехали? Птаха…
Он озорно подмигнул, и я, неуютно поежившись, поерзала на кресле. Птаха… Одно слово, и мое хваленое спокойствие испарилось утренним дымком.
– Куда поехали?
– Как куда? – случайный знакомый развел руками. Его короткие ногти покрывал слой черного лака. – Ты по своим делам, а я по своим. Ты поворот заблокировала, – между тем, продолжил парень, кивнув в сторону перекрестка, посреди которого стояла будочка с дорожным постовым.
Страж уже вытягивал голову в белой форменной фуражке, стараясь за нескончаемым потоком автокаров, разглядеть нас, нарушителей порядка, взбаламутивших стройное налаженное движение по проспекту. Постовой со свирепым видом истошно засвистел. Заливистый сигнал облетел перекресток, заставляя проносившиеся автокары опасливо сбросить скорость.
– Ох, точно, заблокировала, – покаянно пробормотала я, отыскивая на ощупь рычаг завода. Разбуженная от дремы «Чайка» недовольно заворчала и нехорошо затряслась.
– Слушай, – парень быстро и воровато оглянулся к напрягшемуся стражу дорожного порядка, – а давай я тебя довезу к твоей конторе? Оставляй здесь свой раритет. Ты так водишь, что, боюсь, не доедешь. Мне тогда… – он осекся, явно сболтнув лишнего.
Страх сжал мне горло. Короткое мгновение мы с новым знакомым разглядывали друг друга, и он излучал фальшивое дружелюбие. Глядя в открытое улыбчивое лицо мальчишки с черными глазами, не верилось, что он мог являться угрозой для жизни.
– Сама справлюсь, – прошипела я сквозь зубы, изо всех сил нажимая на тугую педаль газа.
Парень едва успел отскочить, а «Чайка», бешено взревев и выпустив в воздух облако зеленоватого дыма, сорвалась с места. Старенький отцовский автокар, распугивая слишком дерзких соседей, огласил перекресток рыкающим воем и устремился к центру города.
* * *
В людном светлом холле «Веселены Прекрасной» меня, как всегда, встретили старинные напольные часы с позолоченными острыми стрелками на белом циферблате. Безошибочно определив полдень, они загудели, наполняя здание гулкими басовитыми перекатами. На суетившихся клерков с высоты бросал презрительные взоры портрет умершего хозяина Лосиана Толтеа.
– Слушай, Истомин, – бормотала я в коммуникатор, поднимаясь по мраморной лестнице в приемную к эльфийке Лори, – перезвони мне немедленно! Мне нечеловечески страшно. Везде мерещится этот с самострелом! Я даже угнала отцовскую «Чайку»! Вокруг творится ужасное. Позвони через минуту и скажи, что я все придумала! Слышишь? Ну, все пока.