Проспект, разделенный на две части полосой парка с деревянными затейливыми лавочками, плавно перетекал в шумный бурлящий перекресток. Тут меня охватил настоящий ужас. Остановившись на запретительном красном сигнале светового фонаря, я сумела перевести дыхание. Стоило расслабиться, как глазок подмигнул, наливаясь сочным зеленым светом, и подпиравшие сзади соседи по дороге взвились оглушительными воплями. Второпях я надавила на педаль заднего хода, и только чудом успела остановиться. «Чайка» обиженно вздрогнула, отряхнулась, будто кошка, и застыла всего в мизинце в блестящего бампера чужого автокара.
– Батюшки, – прошептала я, прижимая к искривленному рту ладони, и с опаской глянула в зеркальце заднего вида.
Оно отразило смуглое симпатичное лицо паренька в кепке с длинным козырьком, какие носят профессиональные игроки в лапту. Изогнув брови, водитель явно радовался, что его черный спортивный автокар не пострадал. На одно мгновение парень поднял голову, поймав мой взгляд в зеркале, и внутри царапнуло. Его глаза отличались неестественным угольно-черным цветом! В памяти я бешено перебирала образы и лица, пытаясь вычислить, как сильно сосед по дороге походит на вчерашнего незнакомца, который сначала гнался за погибшим служителем Исторического музея, а ночью, судя по всему, нагрянул ко мне в гости с самострелом в качестве сувенира. Конечно, в автокаре сидел другой парень, но, оторопелая, я без труда сумела отыскать схожие черты!
Меня трясло от неожиданного открытия, а молодой человек преспокойно выбрался из салона, не обращая внимания на недовольные сигналы водителей, стремившихся объехать образовавшийся затор. Парень на всякий случай проверил бампер на предмет царапин, и направился ко мне. Дрожащей рукой, я поспешно заблокировала дверь, а незнакомец уже вырос рядом с «Чайкой» и стучался в окно. Каждый удар по стеклу заставлял меня вздрагивать и все сильнее вжимать голову в плечи.
– Эй, ты не ушиблась? – донеслось до меня через звон в ушах.
– Что?
Я с изумлением уставилась на парня. Он, одетый в белую футболку и приспущенные мешковатые порты, широко и заразительно улыбался, опираясь на горбатую крышу отцовской посудины. Тут мой метавшийся взор зацепился за маленькую, но ужасно знакомую татуировку на крепком запястье молодого человека. Точно такой же рисунок четырехлистного клевера украшал руку Богдана. Неожиданно открытие самым непостижимым образом успокоило меня. Несмело улыбнувшись, я стала быстро крутить ручку, и стекло на двери, нехорошо скрипя, опустилось.
– Я думал, ты мне половину передка снесешь, – в глазах молодого человека загорелось шальное веселье.