Разочарованная, я взяла горсть камешков и принялась бросать их в медленные воды ручья. Папа закурил новую сигарету и молча смотрел на всплески. Нас окутала тишина. В небе пронесся ястреб, спокойно взглянувший на нас как на собратьев, спустившихся к ручью попить. Бросив последний камень, я спросила:
— Папа, когда ты занимался самогоном, тебе пришлось кого-нибудь убить?
Сдвинув шляпу на серебристый затылок, отец пристально посмотрел на меня проницательными голубыми глазами.
— Нет. Пару раз мне этого очень хотелось, однажды я даже собирался, но так и не дошел.
Какая-то неприятная пружина, много лет лежавшая скрученной у меня в груди, вдруг облегченно распрямилась.
— На что похожа тюрьма?
— Меня она не сломала.
— Да, — согласилась я. — Ты ястреб.
— И ты тоже, девочка.
— Правда?
Отец швырнул окурок в воду.
— Пойдем и узнаем, — сказал он и решительно встал.
Я не стала задавать вопросы.
Сложив остатки обеда в коробку, я накрыла ее одеялом и пошла следом за отцом по тропинке. Узловатые корни торчали из земли, под ногами хрустели камни, однако худая спина отца оставалась прямой как всегда, и он ни разу не споткнулся.
Я забралась в кабину старенького пикапа, бывшего частью витрины, заявлявшей: «Я простой маленький фермер» — и мы поехали вдоль кромки полей до самодельного мостика, перекинутого через ручей. Переехав на другой берег, мы оказались на земле Тальберта.
— Грей Тальберт знает об этом мостике? — спросила я, когда пикап затрясся по плохо сбитым доскам.
— Он сам доставал материал. Шорти, Би-Ар и Леонард спросили, можно ли построить мостик, и Грей ответил, что ничего не имеет против.
Шорти, Би-Ар и Леонард жили на земле папы, не платя ему ни цента, а работали на Грея Тальберта. Мостик позволял им срезать миль шесть-восемь.
— Грей нас ждет?
— Ну, я бы так не сказал. По-моему, он уехал на весь день в Роли. Раньше пяти его не ждут.
Я взглянула на часы. Было только два с небольшим.
Проехав по просеке, мы приблизились к питомнику сзади. Когда мы были уже у самых теплиц, появился Шорти Авери. Поспешно натянув штаны, он пригласил отца поставить машину под ивой.
— Ива — отличный зонтик, созданный самой природой, — сказал папа. — С воздуха под нее очень трудно заглянуть.
— Добрый день, мистер Кеззи, мисс Дебора, — приветствовал нас Шорти Авери, когда мы вышли из машины.
Ему было лет пятьдесят с лишним, всю свою жизнь он батрачил на папу. Взглянув на такого жилистого щуплого белого мужчину, подумаешь, что туберкулез скосит его в ближайшую зиму, однако они, как правило, доживают до девяноста.
— Привет, Шорти, — сказала я. — Как поживает Барбара Мей?