А потом я видел, как рок обрушился на них, и это было невыразимо страшно. Обрушился на них, когда они бродили по улицам города. Мне случалось попадать в стычки с «лесными» — я видел, как умирают люди. Но тут было по-другому. Когда боги сражаются с богами, они пользуются неведомым нам оружием. С неба валился огонь и туман, отравляющий все вокруг. Это было время Великого пожарища и Разрушения. Они сновали по улицам своего города, как муравьи, — бедные боги, несчастные боги! А потом начали падать башни. Кто-то спасся — лишь немногие. Так гласят легенды. Но даже когда город превратился в Мертвое место, еще много лет отрава оставалась в земле. Я видел, как все произошло, я видел, как они умирали. На растерзанный город упала тьма, и я зарыдал.
Все это я видел. Видел так, как рассказал, хотя я и не находился в своем теле. Когда утром я проснулся, то был голоден, но поначалу не думал о голоде, в таком смятении было мое сердце. Я знал, почему возникли Мертвые места, но не мог понять, почему так получилось. Мне казалось, так быть не должно, они же владели такой магией! Я бродил по дому в поисках ответа. В доме было много для меня непонятного — но я обязан был разобраться, я колдун и сын колдуна. Так чувствуешь себя ночью на берегу великой реки, когда нет света, указывающего путь.
И тогда я увидел мертвого бога. Он сидел в кресле у окна, в комнате, куда я еще не заходил, и в первую секунду мне почудилось, что он жив. Потом я обратил внимание на кожу его руки — она походила на высохшую шкуру. В комнате за плотно закрытой дверью было жарко и сухо — наверняка именно поэтому он сохранился в таком виде. Поначалу я боялся подойти — но потом страх покинул меня. Он сидел, одетый в одежды богов, и смотрел на город. Он был ни стар, ни молод — я не мог бы назвать его возраст. Но на лице его читалась мудрость и великая скорбь. Он не стал бы убегать. Он сел у окна и смотрел, как умирает его город — а потом умер и сам. Но лучше потерять жизнь, чем душу — и по его лицу было видно, что душа его не погибла. Я знал, что если дотронусь до него, он распадется в пыль — и все же на лице его светилась непобежденная воля.
Вот и весь мой рассказ, ибо тогда я понял, что он человек — тогда я узнал, что они были людьми, не богами или демонами. Это великое знание, его тяжело произнести вслух и тяжело поверить в него. Они были людьми — свернувшими на темный путь, но людьми. У меня больше не было страха — я не страшился идти домой, хотя дважды я отбивался от собак и один раз меня два дня преследовали «лесные люди». Когда я снова увидел отца, я молился и обрел очищение. Он дотронулся до моих губ и груди и произнес: