Десять тысяч километров одномоторные истребители «Аэрокобры», двухмоторные бомбардировщики «Бостоны» и транспортные «Дугласы» не могли лететь без посадки. Нужны были промежуточные аэродромы или хотя бы мало-мальски приспособленные площадки, где можно было заправиться. И их начали немедленно строить в Канаде, на Аляске, в Сибири. Там, где был лес, его вырубали, корчевали пни и как могли утрамбовывали землю. В тундре, где леса не было, использовали плавник и то, что спешно доставляли пароходами. На речных и морских косах доски ребром углубляли, ставили между ними распорки и засыпали гальку. В землянках и палатках у этих «аэродромов» поселялись те, кому предстояло ремонтировать и обслуживать самолеты. Напомним: это угол земли, где морозы в тридцать градусов почитаются божескими. Иногда же они достигают шестидесятиградусной отметки.
На Аляске я по крупицам собрал все, что помнят тут о «холодной трассе».
Зима 1942/43 года была на Аляске на редкость суровой – морозы превышали 60 градусов. В термометрах твердела ртуть, замерзали пушные звери. Привычные к холодам жители в эту зиму предпочитали не вылезать из домов – сидели у печек. Такой зимы даже старожилы Аляски индейцы не могли вспомнить. Война, однако, не считалась с погодой, не позволяла военным людям «сидеть у печки». Алсиб уже действовал. Из Грант-Фола в штате Монтана молодые американские летчики приземлялись сначала на бетонные полосы канадских аэродромов, на утрамбованных земляных полосах, куда бензин доставлялся на собачьих упряжках, достигали экзотического аляскинского Фэрбанкса, известного по книгам как место золотых приисков.
Три тысячи километров маршрута были неимоверно трудными. Летели часто при плохой видимости и не зная, что ждет по курсу. Сейчас на Аляске работает сто пятьдесят метеостанций, тогда их было лишь десять. Метеосводки из-за магнитных бурь трудно было передавать. Радисты «с голоса» переходили на более надежную искровую морзянку. Карты были неточными – «Иногда обозначенное на них озеро фактически находилось в ста милях».
При морозах за пятьдесят градусов, чтобы забить в дерево гвоздь, нужное место паяльными лампами отогревали, масло в моторах делалось каменным, бензин не горел, охлаждающая моторы жидкость гликоль превращалась в желе, а резина многочисленных шлангов крошилась. «Чтобы мотор запустился после стоянки, его надо было долго отогревать. Изобретать приходилось многое на ходу. В дело шло все – от примусов до больших печек и электрических нагревателей, которые на ночь опускали в баки». Без теплых рукавиц механики не работали – на металле оставалась кожа от пальцев. А в рукавицах на смену свечи в самолете уходило по два часа. Через каждые двадцать минут механик убегал греться… Жадно перенимался опыт местных пилотов – они-то хорошо знали норов предарктической зоны.