– Здравствуй, Габриэла, – сказал Джон, пристально глядя на нее из-за стола. Он был удивлен тем, какой она стала: красивой, грациозной, женственной. От него Габриэла унаследовала светлые мягкие волосы и яркие голубые глаза, которые делали ее красоту особенно изысканной. Ничего от Элоизы в ней не было, и Джон невольно обрадовался этому.
– Садись. – Он взмахнул рукой, указывая ей на кресло напротив, и Габриэла поневоле подчинилась. Ей очень хотелось обнять отца, поцеловать, прижаться к нему, как в детстве, но он не сделал ни малейшей попытки даже встать ей навстречу. Нет, не так она представляла себе все это…
Впрочем, она тут же решила, что он, наверное, чувствует себя очень неловко, и что он поцелует ее потом – когда они немного привыкнут друг к другу.
Потом Габриэла увидела у него на столе фотографии в рамках: на них были изображены две очень похожие друг на друга девушки примерно одного с ней возраста, и два мальчика лет десяти-двенадцати. На стене слева висел большой фотопортрет черноволосой женщины в красном платье. Она пыталась улыбаться, но брови ее были нахмурены, и улыбка выглядела неестественно. Габриэла сразу подумала, что счастье, должно быть, досталось ей дорогой ценой.
То, что на столе отца не было ее детских фотографий, было вполне понятно. Их просто не существовало в природе, и все же Габриэла почувствовала себя разочарованной.
– Ну, как ты поживала все это время? – спросил Джон, смущенно пряча глаза, и Габриэла подумала, что он, наверное, чувствует себя виноватым перед ней. Ведь с какой стороны ни посмотри, он первый бросил ее и ушел из семьи, хотя, возможно, ему действительно нелегко было принять такое решение. Так, во всяком случае, ей хотелось считать.
– Это твои дети, папа? – не удержалась от вопроса Габриэла, указывая на фотографии на столе.
Джон кивнул.
– Девочки – дочери Барбары от первого брака, а мальчишки – мои. Наши… Их зовут Джеффри и Уинстон. Младшему сейчас девять, а старшему – двенадцать… – И, торопясь поскорее покончить с этим щекотливым вопросом и выяснить, зачем она пришла к нему, он спросил: – Так зачем ты хотела видеть меня, Габриэла?
– Я давно хотела разыскать тебя, – ответила Габриэла, машинально отметив, что даже сейчас он не назвал ее Габи. – Все это время я думала, что ты живешь в Бостоне. Никто не сказал мне, что ты вернулся в Нью-Йорк…
Да, тринадцать лет он жил совсем рядом с ней, жил своей жизнью со своей новой семьей, и за все это время он ни разу не вспомнил о ней, не попытался разыскать. Почему?..
Габриэла никак не могла этого понять.