– Жду не дождусь Дня благодарения, – сказал он негромко.
– Я тоже, – тихо ответила Габриэла. Раньше она боялась приближающегося праздника и теперь вздохнула почти с облегчением. Да, она многое потеряла, но кое-что и приобрела. Среди сегодняшних первых снежинок ей в руки действительно слетела не имеющая цены драгоценность.
И, поднимаясь к себе, Габриэла продолжала думать о старом профессоре и о том, какая это удача встретить такого человека.
День благодарения стал для всех настоящим праздником. В Нью-Йорке выпал снег – такой глубокий, что казалось, будто жизнь в городе замерла. Лишь Центральный парк с приходом зимы оживился еще больше: между заснеженными его деревьями мелькали фигурки лыжников, а воздух звенел от восторженных воплей множества детей, которые играли в снежки и лепили из снега забавных человечков.
Индейка мадам Босличковой оказалась настоящим шедевром кулинарного искусства. Она была такой большой, что едва поместилась в духовке; когда же ее достали и положили на блюдо в гостиной, по всему дому распространился такой соблазнительный аромат, что все постояльцы, не дожидаясь приглашения, сами собрались внизу. Профессор Томас собственноручно разрезал индейку на куски, миссис Розенштейн открыла клюквенное варенье, мадам Босличкова подала чай и кофе по-венски и позвала всех к столу. За ужином все рассказывали какие-нибудь интересные случаи, вспоминали прошлые Дни благодарения и милые шалости своих детей и внуков. Кафе Баума по случаю праздника закрылось до понедельника, и Габриэла искренне радовалась этому обстоятельству. Среди обитателей пансиона ей было почти так же хорошо и спокойно, как и среди сестер монастыря; сегодня же она и вовсе чувствовала себя их общей любимой внучкой или племянницей.
После праздника и до конца недели в пансионе только и разговоров было, что о подготовке к Рождеству. Уже в пятницу мадам Босличкова и миссис Розенштейн отправились в центр города, чтобы сделать кое-какие покупки, но, если верить их собственным словам, «едва не повернули обратно», увидев, сколько народа приехало за подарками в центральный универмаг «Мэйси».
Что касалось Габриэлы, то все выходные она провела у себя в комнате, работая над очередным рассказом. Только в воскресенье вечером она спустилась в гостиную и с весьма гордым видом вручила профессору тоненькую тетрадь.
– Вот вам! – сказала она с торжествующей улыбкой. – Я специально постаралась, чтобы вы перестали жаловаться.
– Так-так, посмотрим, что там у нас, – пробормотал профессор, открывая тетрадь и водружая на нос очки.