– Впрочем, о чем я? Это ведь не первое ваше предательство, принцесса.
– Сказал о верности тот, кто предал своего короля! – зашипела я по-змеиному, не сдержавшись.
Герцог изменился в лице, и я восторжествовала в душе, что и мои слова его зацепили.
– Вы ничего не знаете, ваше высочество. Я – слуга народа Мизгира, – с горечью произнес он.
– Хорошо же вы служите, – усмехнулась ехидно, – лишая его правителя.
– Вы ничего не знаете, – повторил Холгер тихо. – Я вам не враг.
– Но и не друг! Иначе не требовали бы с Тенебриша клятву!
Он молчал. Шрам на его щеке плакал темно-красной кровью, медленно стекающей по загорелой коже. Какая же это страшная пытка – незаживающая рана.
– Ваше лицо, – прошептала я и потянулась к нему. Кулон на груди потеплел, откликаясь на мою мысленную просьбу начать исцеление. – Вам больно?
– Не надо, – покачал головой мрачный брюнет. – Не поможет.
Я не послушалась, и он поспешно отступил назад.
Кровь продолжала тягуче течь по его лицу, шее, заляпывая рубашку под распахнутой кожаной курткой. Бедный… Видимо, ему запрещено не только перечить чародею, восставать против него, но и говорить о вынужденном предательстве.
– Как бы там ни было, не вертихвостке меня судить.
Злые слова осадили мое сочувствие. И все же полностью его не прогнали.
Я могла сказать, что наслышана о его проклятии, но зачем? Как и не собиралась я оправдываться перед изменником. Предубеждение – страшная штука, несправедливая, и я не ждала его от Холгера. Только не от него.
– Не предателю судить вертихвостку, – резко бросила я и, окончательно подавив всколыхнувшееся чувство жалости, направилась к Дымке – несчастная животина заждалась свою хозяйку.
Герцог остался на поляне.
Что ж, ставки сделаны, начнем игру.