Он предполагал, что Лилли Коул и ее последователи погибли в том же нашествии большой толпы ходячих, что наполнили город хаосом, просачиваясь между баррикадами, переворачивая машины, пробираясь в дома, потроша невинных и виноватых без разбору… они разрушили планы Иеремии по поводу его грандиозного ритуала. Неужели это великий проект Иеремии оскорбил Господа?
– Говори со мной, брат Риз, – Иеремия улыбнулся отражению изможденного юноши в зеркале заднего вида. – Почему бы тебе не рассказать нам о кошмаре? В конце концов… слушатели поневоле останутся рядом, понравится им или нет, не так ли?
Но ответом ему снова была неловкая тишина, а «белый шум» ветра и шелест шин вплетали в их молчаливые страдания гипнотический саундтрек.
После глубокого долгого вздоха юноша на заднем сиденье наконец забормотал тихим скрипучим голосом:
– Не знаю, есть ли в этом вообще какой-либо смысл… Но мы вновь были в Вудбери, и мы… мы были близки к тому, чтобы все закончить и отправиться в рай вместе, как и планировалось.
Пауза.
– Та-а-а-ак, – Иеремия ободрительно кивнул. Он видел в зеркале, что Стивен пытается слушать, не обращая внимания на свои раны. – Продолжай, Риз. Все в порядке.
Молодой человек пожал плечами.
– Ну… это был один из снов, которые случаются раз в жизни… такой яркий, будто можно протянуть руку и пощупать его… понимаете? Мы были на том гоночном треке – он был совсем как тот, что и прошлой ночью, на самом-то деле, – и мы все собрались, чтобы провести ритуал.
Он посмотрел вниз и с трудом сглотнул, то ли от боли, то ли из уважения к величию момента, а может, и из-за того, и из-за другого.
– Я и Энтони, мы несли священное питье по одной из галерей к середине, и нам уже была видна освещенная арка в конце тоннеля, и мы могли слышать ваш голос, все громче и громче произносящий, что эти дары представляют собой плоть и кровь единственного сына бога, распятого – чтобы мы смогли жить в постоянном мире… а потом… потом… мы вышли на арену, и вы стояли там на возвышении, а все остальные братья и сестры выстроились перед вами, перед трибунами, застыли, чтобы выпить священное питье, которое отправит нас всех к Небесам.
Он умолк на мгновение, чтобы вывести себя из состояния крайнего напряжения, глаза его блестели от ужаса и переживаний. Риз сделал еще один глубокий вдох.
Иеремия внимательно смотрел на него в зеркало:
– Продолжай, сын мой.
– Ну, вот тут наступает немного скользкий момент, – парень шмыгнул носом и вздрогнул от острой боли в боку. В хаосе, наступившем во время разрушения Вудбери, «кадиллак» перевернулся, и пассажиры сильно побились. У Риза сместилось несколько позвонков, и теперь он давился болью.