Что-то внезапно заслонило солнце, что-то невероятное – и внимание Томми устремилось к небесам над вершинами деревьев. Там парила шестидесятифутовая открытая платформа. Она лениво вращалась в воздухе несколько мгновений, перед тем как спланировать по дуге на соседнюю поляну. Эта картина достойна пера Магритта[21], настоящий локомотив в огне. Вагон рухнул в траву за поворотом.
Земля вздрогнула.
Томми испустил вздох – то ли шока, то ли облегчения, – наблюдая, как массивный вагон катился, переворачиваясь, еще сотню футов или около того перед тем, как остановиться окончательно, теряя колесные пары и рессоры, которые отлетали в сторону и зарывались в высокую траву. Воздух наполнился облаком пыли, которая поднималась над местом аварии и быстро рассеивалась по ветру. Томми опустил голову и издал еще один вздох облегчения. В десяти футах от него Лилли уже сумела подняться на ноги.
– Ты в порядке, парень? – спросила она, хромая к нему.
– Думаю, да.
Томми принял вертикальное положение. Его шатает от головокружения.
– Это было… вау!
Она ощупала Томми, чтобы понять, не ранен ли он.
– Похоже, ты и вправду невредим.
– Да что же это, что ты говоришь такое? Я полностью поврежден! Просто в куски.
Лилли отпустила холодный смешок:
– Да. Полностью. Но это все же лучше, чем альтернативный вариант событий.
Они услышали шум. То ли звук сломанной ветки где-то там, за деревьями. То ли шаркающие шаги.
Лилли глянула через плечо и никого не увидела… пока.
– Не время гладить друг друга по спинке, – произнесла она, замечая тени в лесу. – Шум нашей небольшой разгрузки вагона привлечет сюда толпу. Идем.
Лилли подобрала лакомства, вывалившиеся из рюкзака Томми.
– Давай-ка сложим это все обратно и уберемся отсюда к чертям.
Вопль Глории звучал в замкнутом пространстве кабины «Челленджера» с силой сирены, возвещающей о воздушной атаке. Кровь заливала Боба с ног до головы, а машина начала вилять. Боб давил на лодыжку, ручка ножовки скользила в окровавленных ладонях, кровь пропитывала штаны на его коленях и заливалась в швы между сиденьями. Он знал, что должен спешить. Чем медленнее он резал, тем мучительнее была боль.
Глория закричала еще громче – скрипуче, пронзительно завыла, в голосе скрежетал металл, когда Боб добрался до кости. Он сжал зубы, и ребристое лезвие вгрызлось в твердую, хрупкую ткань. Он давил все сильнее. Глория потеряла сознание, ее тело обмякло.
– Почти, почти, почти! – бормотал он и издавал хрюкающие звуки, пытаясь сломать лодыжку, наваливаясь на лезвие всем телом.
– Черт ПОБЕРИ! – выругался Боб, когда лезвие соскользнуло с кости. – Мне нужен рычаг получше!