Вот такие маленькие интимные детали узнаешь, если проживешь с кем-то четырнадцать лет под одной крышей!
Ящик был набит доверху, в основном всякой сентиментальной фигней. Там были даже аляповатые розочки, из тех, что вручают в тире на ярмарке, и бумажный веер. Еще я нашел множество стопок небрежно перевязанных бумаг. Среди них – мамино свидетельство о разводе вместе со счетом от адвоката. И фотографии, на которых мама, молодая и худенькая, голышом позирует на диване в цветочек. Из того, что касалось меня, я сначала нашел лишь письмо из опеки. Судя по всему, женщинам, которые в графе «отец» ставят прочерк, нелегко приходится с чиновниками. Те только и делают, что вставляют палки в колеса. Маме, как я понял по прочтении чиновничьих бумажек, пришлось долго судиться, прежде чем ее оставили в покое.
Потом под коробкой, полной ракушек, улиточьих домиков и морских камешков, я обнаружил несколько тетрадей, исписанных маминым почерком. Это были не обычные дневники с каждодневными записями, а скорее, «горестные тетрадки». Как только дела у мамы ухудшались, она начинала записывать туда свои мысли. В некоторых тетрадках исписанными оказались всего пара страниц, в других она заполнила все, до последней. Многие листы были перечеркнуты крест-накрест и сверху красным фломастером накорябано огромными буквами «чушь», «дрянь» или «ну и пошлость».
В одной тетради речь шла о мамином намерении выйти замуж. И о том, как она ссорилась из-за этого с бабушкой. И о собственных сомнениях по поводу замужества. И о надеждах, что все-таки все будет хорошо.
Несколько тетрадей было посвящено маминой трудной семейной жизни. Чернила там во многих местах расплылись, как от влаги, и потому были нечитаемы.
Я пробежался глазами по тексту и покрылся мурашками. Похоже, мамина семейная жизнь была настоящим фильмом ужасов!
Тетрадку, в которой речь шла и обо мне, я забрал. Остальные положил обратно в ящик, запер его и разложил ключи по потайным местам. А потом залез в постель с новым чтивом. В общем, вот как все было: мама просто безумно любила моего отца, но во-первых, он и вправду был намного моложе нее и поэтому она была уверена, что ничего путного из этого не выйдет.
Во-вторых, он был «мотыльком» – понимайте, как хотите, – и с ним настоящей серьезной жизни не получилось бы. Я нарисовался у мамы, потому что она забыла принять таблетки. А оставила она меня, потому что первый врач, которому поручили меня выцарапать, был слишком пьян, а второй запросил ужасно много денег. У бабушки мама просить не хотела. Одна ее подружка пообещала денег достать. Но на это нужно было время. Когда же подружка наконец-то деньги раздобыла, жадюга-врач уже умер. От инфаркта. И тут маме прямо полегчало. Она решила, что это перст судьбы, и решила меня оставить!