– А ну подъем! Хватит дрыхнуть, сурки! – крикнул он. Андрей сразу открыл глаза и сонным голосом спросил:
– Сколько времени?
– Семь десять, – просветил Иван. Из-под одеяла с кровати, где спал Гена, раздался голос:
– Еще спокойно можно пятнадцать минуток поспать.
Журба стянул с Гены одеяло и, взяв щетку, пошел чистить зубы. В дверях повернулся:
– Спасибо, что вчера на ужин разбудил, как я просил. – И уже в коридоре услышал голос Гены:
– Я тебя будил, а ты сказал, чтобы отвалил, ты спать хочешь.
В автобусе Иван увидел заспанного Саркиса.
– Серега, ты и во сне впитываешь информацию, правда, тем местом, на котором люди в основном сидят, – подколол его Журба. Весь автобус заржал.
– У него там третий глаз спрятан, – продолжая смеяться, внес свою лепту в шутку Рыжий.
– Или антенна, – повернув голову, из-за руля выкрикнул Одас.
– Игорек, хватит зубы сушить, ты лучше за дорогой смотри, а то сейчас въедешь в зад кому-нибудь, тебе командир такую антеннку вставит, мало не покажется, – сделал замечание Гена.
– Да еще никого нет, столица поздно встает, дорога пустая, – отмазался Игорь.
– А мы сегодня не той дорогой едем. Мы не на Кабмин? – спросил Иван.
– Нет, сегодня поближе к майдану стоять будем, – сказал Гена.
– Я сегодня, когда выходил, слышал, как командир Олегу Викторовичу сказал, чтобы ехали и стали перед Европейской площадью и там его ждали, он подъедет, покажет, куда ехать дальше.
Около десяти часов автобусы поехали за машиной командира и, поднявшись наверх, остановились недалеко от выхода из метро «Хрещатик». Водитель командира вышел из машины и зашел в ворота старой заброшенной стройки, на противоположной стороне. Через несколько минут ворота открылись, и автобусы стали въезжать внутрь. Въезд был узкий, поэтому водители заезжали аккуратно, чтобы не зацепить ворота, и выстраивались возле старого, осыпающегося котлована, паркуя автобусы впритык друг к другу. Иван вышел из автобуса и помогал Одасу припарковаться так, чтобы не задеть старые бетонные блоки на краю котлована. Вокруг них торчали толстые сухие стебли бурьяна, можно было поцарапать автобус. Журба отбросил в сторону сухую ветку и ногой примял будяки, обозначив край плит. Игорек ловко припарковал автобус. Иван осмотрелся, стройка была старая, но не заброшенная. Двери на старом, вросшем в землю вагончике, были открыты, и возле них стоял сторож, мужчина средних лет, с усталым безразличием следя за происходящим. В сухом бурьяне, прижавшись к строительному вагончику, стояла поломанная собачья будка, в которой уже давно никто не жил. В нее были напиханы картонные коробки и грязная клеенка. Забор от Институтской стоял хороший, из оцинкованных листов, а с тыльной стороны стройки сбитый из чего попало, из досок, жестяных и фанерных листов. Кое-где в нем светились дырки, к которым вели протоптанные в сухой траве тропинки, в углу лежала куча мусора из старых грязных бутылок, ржавых консервных банок и яркой целлофановой упаковки. Остатки снега под забором были желтого цвета, судя по всему, сюда частенько заскакивали справить нужду.