– Мне кажется, папа очень хороший человек, но…
– Все-таки есть «но»?
– Да. Он до сих пор обращается со мной как с ребенком. Я знаю, что бываю ужасающе наивна, но ведь и не смогу измениться, если ничему меня не учить. Он не объясняет мне сути вещей так… Так, как это только что сделали вы. Стоит нам заговорить об отношениях между мужчиной и женщиной, как он начинает жутко смущаться… А если речь заходит о политике, его взгляды мне представляются… Не знаю, как лучше выразиться… Слишком консервативными, что ли.
– Но ведь это совершенно естественно. Всю свою жизнь он привык получать то, что хотел, не прилагая никаких усилий. И потому мир кажется ему прекрасным в его нынешнем виде, за исключением, быть может, некоторых мелких проблем, которые со временем решатся сами собой. Вы любите его?
– Да. Но бывают моменты, когда я его просто ненавижу. – Под пристальным взглядом Максима она вдруг почувствовала себя неуютно. Казалось, он упивается ее словами, запечатлевает в памяти каждое новое выражение лица. – Но вообще-то папочка – само очарование. А почему все это вас так интересует?
Он улыбнулся ей странной, кривой улыбкой.
– Потому что я отдал жизнь борьбе с правящей элитой, но мне редко доводилось прежде беседовать по душам с одной из ее представительниц.
Шарлотта интуитивно поняла, что он не назвал ей истинной причины, хотя она вообразить себе не могла, зачем понадобилась эта ложь. Вероятно, ему тоже было чего стыдиться. Чаще всего люди не говорили ей всей правды именно из-за этого.
– Я принадлежу к правящей элите не больше, чем любимая собака моего отца, – возразила она.
Эта реплика заставила его улыбнуться гораздо искреннее.
– Тогда расскажите о своей матушке.
– У нее сильно расстроены нервы. Иногда она даже принимает лауданум.
– Что это?
– Лекарство на основе опия.
Максим удивленно вскинул брови.
– Это нехорошо.
– Почему?
– Считается, что принимать опий вредно, это ведет к деградации личности.
– Нет, если количество ограничено и служит лечебным целям.
– Вот даже как?
– Я слышу в вашем голосе скепсис.
– И вы не ошиблись.
– Тогда поясните, что вы имеете в виду.
– Если вашей маме необходим опий, то, как я подозреваю, потому, что она несчастна, а не просто больна.
– С чего бы ей быть несчастной?
– Вам виднее. Она ведь ваша мама.
Шарлотта призадумалась. Была ли мама несчастлива? Она, конечно, не выглядела такой довольной жизнью, как папа. Слишком много волновалась и порой срывалась на пустом месте. И все же…
– Она, пожалуй, чересчур склонна все усложнять, – наконец произнесла она. – Но я не вижу причин считать ее несчастной. Быть может, так происходит со всеми, кто вынужден покинуть свою родину?