А затем услышал голос Лидии:
– Надо же! Ты отрастил бороду.
Он порывисто повернулся и ошарашенно уставился в темноту.
Она шагнула к нему и попала в круг света, отбрасываемого свечой. Ее светлые волосы не были заколоты и ниспадали на плечи. На ней была белая длинная ночная рубашка с вышитым лифом и приподнятой талией. Руки обнажены и бледны. На устах играла улыбка.
Они стояли неподвижно, глядя друг на друга. Несколько раз она готова была что-то сказать, но слова не шли. Максим же ощутил, как кровь прилила к его чреслам. «Как давно… Как же давно, – подумал он, – не стоял я обнаженный перед женщиной!»
Лидия подалась вперед, но магия момента ничуть не нарушилась. Она подошла и опустилась перед ним на колени. Закрыла глаза и прижалась к его телу. И когда Максим посмотрел на ее незрячее сейчас лицо, пламя свечи отразилось от слез у нее на щеках.
Лидии снова было восемнадцать, а ее тело сделалось молодым, сильным, неутомимым. Только что закончилась просто обставленная свадьба, после чего они с мужем уединились в небольшом домике, снятом в деревне. За окном в саду беззвучно шел снег. Они занимались любовью при свечах. Она покрывала его тело поцелуями, а он все твердил: «Я всегда любил тебя, все эти долгие годы». Хотя они вроде бы впервые встретились лишь несколько недель назад. Борода щекотала ей грудь, а она даже не помнила, что он отрастил бороду. Она смотрела на его руки, ласкавшие ее повсюду, находившие самые потаенные места, и говорила: «Это ты! Это ведь ты со мной, правда, Максим? Максим!» Словно мог существовать другой мужчина, который делал бы то же самое, доставляя ей это долгое и постепенно нараставшее наслаждение. Длинными ногтями она расцарапала ему плечи, дождалась, пока выступила кровь, и, подавшись вперед, стала жадно слизывать ее.
«Ты как животное», – сказал он.
И они прикасались друг к другу не переставая и с нетерпением и были подобны на самом деле не животным, а двум детям, оказавшимся в одиночестве посреди лавки кондитера, переходя от одного соблазна к другому, разглядывая, ощупывая, пробуя на вкус и не веря, что им так сказочно повезло.
Она сказала: «Я так счастлива, что нам удалось сбежать от всех». Но эта фраза почему-то навеяла на него печаль, и тогда она попросила: «Вставь мне туда палец».
И печаль мгновенно пропала, сменившись на его лице гримасой похоти, а она вдруг заметила, что плачет, но только не могла взять в толк почему. Внезапно до нее дошло, что это всего лишь сон, и мысль о пробуждении навеяла ужас.
«Давай теперь сделаем все очень быстро».