Калашников определенно злоупотреблял дезинфекцией. Все сроки стандартного цикла уже прошли, а он, похоже, и не собирался покидать камеру. Колли занимался своими делами, и периодически подходил к пульту контроля, дожидаясь, когда Сергею надоест нюхать эту гадость.
— Серж! — наконец не выдержал Колли. — Ты стал токсикоманом?
Калашников помалкивал, словно наслаждаясь мерзостью, которой была насквозь пропитана камера. Колли пожалел о том, что в камере отсутствует видеоаппаратура. Он слышал только пыхтение и невнятное бормотание.
— Серж, — заволновался он. — Ты в порядке?
— Уже нет, — буркнул Калашников. — И ты скоро свихнешься. Вместе с остальными. — Он опять забубнил что-то сюсюкающее.
— Это уже интересно, — сказал Колли. — Серж, прости за назойливость, но, может, тебе требуется врач?
— Требуется, — проворчал Калашников. — Педиатр.
— У тебя что, началась вторая молодость? Или детство?
— Да, — серьезно сказал Калашников. — Грудное.
Колли почесал затылок, не понимая. Весельчак Серж вел себя как-то странно. Чувство юмора ему похоже изменило.
— Серж. — Колли все же пытался прояснить обстановку. — Ты там случайно кровожорку на лету не глотал?
— Я — нет, — проворчал Калашников. — Но кто-то здесь точно объелся белены.
Колли пожал плечами. Тьма неясности так и не рассеялась.
— Открывай! — скомандовал Калашников. — Только не падай в обморок.
— Ото! — воскликнул Колли. — Даже так?
— И не только, — загадочно произнес Сергей.
Дверь камеры отъехала в сторону и на ее пороге возник огромный Калашников в покрытом зелеными потеками защитном костюме; почему-то без респиратора и с небольшим свертком, который он бережно прижимал к своей необъятной груди. В облике Сергея было нечто такое, что заставило Колли испугаться и восхититься одновременно.
— Во! — наконец сказал он, поднимая вверх большой палец. — Смотришься! Мадонна с младенцем!
— Я так и думал, — на полном серьезе пробасил Калашников, не принимая вызова, и затопал своими грязными сапожищами к топчану. Нагнувшись, он принялся что-то делать, бурча себе под нос. Колли подошел ближе, стремясь удовлетворить распалившееся любопытство.
Неожиданно Сергей резко выпрямился и сделал шаг назад, чуть не затоптав любопытного химика. И тут Колли увидел такое, от чего забыл о вспыхнувшем в нем яростном желании отчитать за неосторожность этого двуногого мамонта.
На топчане, замотанный в обрывок защитной прорезиненной материи, лежал младенец. Живой. Крохотный… Колли давно не видел таких малышей, а этому было не больше одного-двух дней. Его сморщенное личико отражало безмятежность сна, в котором кроха еще не мог ничего видеть.
