Я сказал Михаилу Ивановичу, что хотел бы внести дополнение в имеющийся у нас план, а именно возобновить контакт с Огородником от имени органов КГБ, но на сей раз легендированный, что позволит нам лучше почувствовать его в процессе общения, организовать более глубокое его изучение как личности, проверить на объективность информацию по вопросам, которые нам уже хорошо известны. Определенные предпосылки для этого, на мой взгляд, имеются. А главной из них является то, что оба мы в прошлом моряки, любим море, парусный спорт.
В ответ Курышев заявил, что предложение неплохое и он, пожалуй, с ним согласен. Но еще подумает и посоветуется с начальством, а там и будем решать.
К маю 1976 года прояснилась ситуация с Бобом, его женой и Федором.
Тщательная проверка Боба и его жены через наши источники и с использованием оперативно-технических средств объективно показала маловероятность их принадлежности к спецслужбам противника.
В этой связи немаловажно подчеркнуть, что я всегда придерживался принципа — не торопиться делать вывод, что то или иное действие интересующего нас лица носит подозрительный характер, и до определенного момента считал его просто непонятным. Как правило, в процессе последующей проверки все становилось на свои места и оказывалось вполне объяснимым. Для этого необходимы были только время и определенные усилия. К этому приучались и молодые оперативные работники.
Прояснилась ситуация и с Федором. Гроза воронежских хулиганов, комсомольский вожак и в прошлом дружинник подружился с «зеленым змием». Каждый раз, выходя из здания Консульского управления в отведенное на обеденный перерыв время, — замечу кстати, что возвращаться по истечении установленного срока назад было далеко не общим правилом, — он заходил в ближайшую шашлычную или пельменную и «принимал» там.
Из сводки наружного наблюдения: «В районе шашлычной на Смоленской площади в автомате выпил стакан газированной воды, несколько раз внимательно посмотрел по сторонам. Было заметно, что наблюдаемый сильно покраснел».
Судя по наступившей реакции, он выпил накануне несколько больше, чем мог, где-то в другом месте. Проверялся же он вполне закономерно, так как большого желания показывать свою слабость среди окружавших его сослуживцев «посланник ленинского комсомола», видимо, не имел.
Тщательно анализируя все поступающие в отношении Боба и его жены, а также Федора оперативные материалы, я невольно приходил к выводу о том, что эти люди как по своему уровню, так и по поведению за границей вряд ли могли представлять интерес для американской разведки. Ведь сама по себе вербуемость того или иного человека не является самоцелью и должна обусловливаться реальной возможностью получения секретной информации и, кроме того, степенью надежности возможного партнера с его чисто человеческими качествами. Что представлял собой Боб? На него, сына известного хоккеиста, определенным образом падала тень славы отца, что в общем невольно сказывалось на его взаимоотношениях с окружающими, на которых он поглядывал с чувством превосходства. Многое складывалось в его жизни не так, как у обычных, нормальных людей. Взять хотя бы его поступление в институт не без помощи папаши. Компании его друзей — далеко не лучшее в интеллектуальном плане общество. А затем беспробудное пьянство родителя, закончившееся самоубийством. Естественно, что и жена его была из того же богемного спортивного клана. В компании она вела себя высокомерно, кичилась какими-то невероятными связями в Москве. Поддерживала связь сомнительного характера с местным колумбийским врачом-гинекологом.