— Если это заклинание все же куда значительней, чем тебе представляется, тогда тот самый Яков Вениаминович имеет мотив сделать тебя мертвым. Для подстраховки, так сказать.
Я таки обиделся и даже назвал Бориса идиотом. Я вытащил из кармана платок, помахал им в воздухе и довольно патетично заявил, что возможно именно благодаря этому амулету Якова Вениаминовича я до сих пор жив. И что вообще, Яков Вениаминович... это Яков Вениаминович!
Борис настаивать не стал, наоборот, очень легко извинился и перевел разговор на другую тему. Но клеиться разговор перестал. Я потянулся было к бутылке, но вдруг отчетливо осознал, что водки больше не хочу. В чем тут же и признался.
— Пойдем, я тебе постелю на диване, — предложил Борис.
Я несколько секунд обдумывал его предложение, но потом отверг.
— Не... чуть попозже. Давай по бутылочке пива выпьем?
— После водки?! — Борис сделал круглые глаза.
— Когда это тебя начало смущать? — усмехнулся я.
Борис преувеличенно тяжело вздохнул.
— Нету у меня пива. Коньяк есть, виски... Вино есть, хорошее. Может, винца?
Своим лицом я не только выразил все, что думаю об его предложении, но и придал анафеме все мировое виноделие.
— Да подожди пять минут, я сбегаю. — сказал я. поднимаясь с удобного кухонного диванчика и с шумом потягиваясь.
— Пошли вместе, — обреченно выдохнул Борис.
Спорить я не стал, и вскоре мы вышли из парадного в уютный, хорошо освещенный двор. Окно Борисовой кухни одиноким светлым пятном выделялось на фоне спящего дома. Я посмотрел в это окно и хлопнул себя сначала по карманам, затем по лбу.
— Ты чего? — спросил Борис.
— Амулет! — сказал я. — Вот как тебе демонстрировал, так на стол и выложил. Там и оставил.
Борис повел плечами и достал из кармана ключи.
— Возвращайся, я один схожу.
Этот вариант мне не понравился. Как-то неправильно он выглядел. После недолгих колебаний я залихватски махнул рукой:
— А! Ничего не случится. Пошли, туда и обратно.
Круглосуточный магазинчик, действительно, находился прямо за углом. Но мы не успели даже начать наше короткое путешествие. Звук взрыва, показавшийся нам оглушительным в сонной тишине двора, заставил нас присесть и втянуть головы в плечи. С противным звоном посыпались на бетон осколки стекла, после чего все стихло.
Свет в окне кухни больше не горел, разумеется.
Не то всхлипнув, не то шмыгнув носом, Борис жалобно сказал:
— Чему там взрываться-то?
Глава восьмая
Ощущать себя трусом это, оказывается, очень противно.
Кто из нас. живя спокойной и размеренной жизнью, мысленно не представлял себя в ситуациях разной степени критичности, пытаясь дать ответ на простой вопрос «кто я?» хотя бы самому себе.