Забавно, еще несколько лет назад много можно было узнать о человеке, просто изучив книжные полки в его квартире. Сколько книг, какие... Читаемые или расставленные для антуража. А сейчас? Лежит себе эта несчастная «читалка», а что в ней? — ну, не будешь же лезть. Некультурность, бестактность. А вот постоять с умным видом возле книжного шкафа — это вполне себе... Вроде, и о себе положительное впечатление оставляешь.
Я совсем было собрался оставить о себе положительное впечатление и проинспектировать стеллажи Якова Вениаминовича, даже приподнялся было — но тут он вернулся в комнату, и я сделал вид, что устраиваюсь поудобней.
Старик не просто вошел, он вкатил перед собой очередной очень даже антуражный предмет — маленький сервировочный столик. Складной, двухэтажный. На верхнем этаже дымились две чашечки свежесваренного кофе в компании сахарницы и фарфорового горшочка со сливками (как-то он, наверное, называется — сливочница?). Внизу обосновались вазочка с печеньем и две розетки с вареньем — вишневым и еще каким- то, из айвы, что ли.
Яков Вениаминович передвинул стол — тот, который журнально-письменный — поближе к дивану и принялся неспешно его сервировать. Я не протестовал, хотя кофе во мне сидело уже более чем достаточно. Разговор за чашечкой кофе, что может быть лучше?
Маг закончил сервировку, пару секунд, склонив голову набок, рассматривал результаты своего труда и, судя по всему, остался вполне удовлетворен. Расположился в кресле и даже сделал маленький глоток кофе, не добавляя ни сахара, ни сливок. И только после этого повернулся ко мне с обычным доброжелательным выражением на лице.
— Вадик, вы пейте кофе, прошу вас. Варенье рекомендую самым решительным образом. Ручной труд, так сказать, Римма Аркадьевна в этом профессор... А между делом расскажите мне более подробно, как так получилось, что я из мирного старика превратился в жестокого мерзавца, убивающего друзей.
Хорошо, что я к кофе пока не притронулся. Либо поперхнулся бы, либо ошпарился. Либо совместил. В принципе, Яков Вениаминович не сказал мне ничего такого, о чем я сам не думал... Но как-то он слова подобрал, что мне захотелось где-нибудь спрятаться. И все собственные умозаключения такими нелепыми показались.
— Не убивающего, а пытавшегося... — пробормотал я, прежде чем осознал, насколько жалко это звучит. Яков Вениаминович приподнял одну бровь и сказал только:
— Большое спасибо.
После чего он стал ждать, что скажу я. а я не знал, что говорить. Маг элегантно прихлебывал кофе, а я желал бы оказаться как можно дальше отсюда.