— Да? — Роберт приподнял одну бровь — совсем как Яков Вениаминович. — А если бы ваше тело нашли, скажем, возле трансформаторной будки? Чем вам не нравится такой несчастный случай?
Не выдержав, я засмеялся. Правда, слегка истерически.
— Ну, хотя бы тем, что вы говорите про мое тело. Ладно, я вас понял, но... если у вас есть в арсенале еще аргументы, вываливайте их все. Только не такие сокрушительные, — поспешно добавил я.
— Перейду к моему мотиву, — не стал спорить Роберт. — Ваше заклинание, Вадим... Как бы помягче выразиться? Да нет, скажу как есть: оно ничего не стоит.
— Как? — вскинулся я. Мне стало обидно. Человек — существо нелогичное... — Что значит, ничего не стоит? Вы же сами специально приехали из Киева...
Роберт остановил мой поток слов коротким движением руки.
— Да, да, все так. Я приехал в Одессу за этой фразой... этим заклинанием. И я его получил. Только оно не работает.
— Не может такого быть! — убежденно сказал я. — Вы обвиняете меня в мошенничестве? Не думаю, что у вас есть на то основания. О моей репутации можете справиться у любого мага, с которым я сотрудничал, включая вашего отца. Я честно прошел Тоннель и получил от Белого шара требуемое.
Снова Роберт сделал виноватое лицо.
— Я ни в коем случае ни в чем вас не обвиняю. Вы выполнили свою работу как всегда честно. Я просто неудачно выразился. Заклинание работает, но оно оказалось бесполезно для меня.
Слегка остыв, я почесал в затылке.
— Можно поподробней?
— Конечно.
Роберт дотянулся рукой до стола и взял с него черную кожаную папку, на которую я до сего момента не обратил внимания. Расстегнул старомодную застежку-защелку, извлек из папки пижонскую шариковую ручку из стекла и золота и совсем простенький дешевый блокнотик, уже лишившийся примерно половины листов. Папку застегнул, но убирать не стал, оставил у себя на коленях.
Быстро начертал что-то на трех верхних листках блокнота, вырвал их с корнем и протянул мне.
— Смотрите, Вадим.
Я посмотрел. Даже при такой скорости и небрежности письма почерк у Роберта оказался каллиграфическим. Как у отличницы-пятиклассницы. Без всякого труда, зато с некоторым удивлением я прочитал на каждом из листков по одному короткому слову. «Мама», «мыла» и «раму».
Удержаться от фырканья я не смог. Нет, в тех учебниках, по которым я учился, этого хрестоматийного примера уже почему-то не было. Но не слышать о нем я не мог, разумеется.
Роберт забрал у меня листочки и положил их на папку, по трем углам. Что-то прошептал — впрочем, на этот раз мне не составило труда догадаться, что шептал он именно то заклинание, которое я принес вчера вечером Якову Вениаминовичу.