— Ты угробишь треть флота, — медленно произнес я, осознавая масштабы предстоящих событий.
— Да, друг. Я тоже внесу неплохой вклад в наше дело, — Новак щурился, как сытый кот.
— Все наше дело существует только благодаря тебе, — махнул рукой я. — Мне максимум, что удалось бы — это свалить корабль на дворец. А теперь, получается, главное — чтобы сработали твои информационные бомбы.
— Сработают, друг, сработают. И мы выполним свой долг перед ними, — он ткнул пальцем в небо.
Я глянул на часы.
— Мне пора. Есть еще что-то, что я должен знать?
— Карл просил передать привет, — вспомнил Новак. — Просил сказать, что будет смотреть на столицу со стороны, с бокалом вина и верным пистолетом под рукой. И пить за тебя.
— Будет возможность — передай и ему привет. Все, друг. Я пошел. Мне было очень приятно быть частью нашей команды. Жаль, что не все дожили до этого момента. Прощай.
— Прощай, — Новак торжественно пожал протянутую мной руку.
Впереди у меня был целый день вместе с Адель. Наверное, никогда в жизни я не старался веселиться больше, чем сегодня. И никогда у меня не получалось делать это настолько неудачно.
Мы катались на детских аттракционах и гладили ручных белок. Ели мороженое в парке и какие-то изысканные блюда в ресторане на площади. Прокатились на клубном флаере над городом и прогулялись до дома пешком, вдыхая аромат распустившихся на деревьях цветов. Адель была счастлива. Я бултыхался в море отчаяния, стараясь не думать о будущем.
В конце вечера, утомившись еще и в кровати, мы заснули, как убитые.
А на рассвете меня поднял неумолимый будильник — пришло время для возвращения на крейсер. Собравшись, я несколько минут смотрел на спящую девушку.
— Я люблю тебя, — прошептал я, поцеловав ее в прикрытый перепутавшимися волосами висок.
— Тоже тебя люблю, — проворчала Адель сонным голосом, переворачиваясь на другой бок. — Возвращайся поскорее.
Я ушел. Впереди меня ждала утренняя прохлада, полет в космопорт на флаере клуба и стремительный рывок на орбиту.
Остаток времени до парада прошел все в тех же тренировках и зубрежке регламента. Казалось бы, простое дело, но все шесть дней пролетели, как один миг.
Наконец, безопасники сжалились, оставив нас в покое. Оставалась всего одна ночь перед парадом. Народ ходил по кораблю радостно-возбужденный, а мой бледный вид объясняли переутомленностью и сочувственно косились.
— Говорил мне Симмонс, что ты готов при случае день и ночь заниматься, а я не верил, — улыбался в усы капитан. — Точно на следующий день после парада спроважу тебя в отпуск. Хоть отдохнешь чуток.