Улыбаясь, он поклонился.
— Вы совершенно правы: в скалах такого не увидишь. Вечер бесподобен, Антонина Сергеевна!
Трихон перевел взгляд на капитанскую дочь, и лицо его посерьезнело.
— Ах, какой милый мальчик, — улыбнулась Тонечка. — А вот и они, — она помахала ручкой вошедшим вэйну и его матери. — Ордосия Карповна! Ордосия Карповна! Я только сейчас говорила, как же хорошо ваш сын танцует!
— Да, моему мальчику давал уроки сам танцмейстер Ян Ре, — Ордосия Карповна взяла с подноса желе с винной вишенкой. Надо сказать, Филиппушка ужасно не любил эти занятия и часто сбегал. Пока я лично не взяла все в свои руки и не стала присутствовать на каждом уроке танцев. Только Единый знает, сколько я труда в сына вложила! Но я справилась: Филип получил лучшее воспитание.
— Часто родители стараются дать детям то, чего лишены сами, — произнесла Войнова.
Тонечка ахнула, прикрыв рот ладонью. Вэйн уставился на девушку с интересом, а шкалуш отвернулся, пряча усмешку.
Ордосия Карповна вонзила в Тису стеклянный взгляд, острый нос ее готовился немедленно заклевать «несносную девицу».
— Милочка, мое воспитание на самом высоком уровне, не сомневайтесь. А вы! Постойте… — женщина открыла рот от внезапной догадки. — Да вы же та оборванка, что…
Она так сжала чайную ложку тонкими пальцами, что та, не выдержав напора, щелкнула по стеклу вазочки. Вишенка из желе взмыла вверх и опустилась прямо на длинный нос Ордосии Карповны, после чего сползла вниз и нырнула в горловину платья.
Что тут началось! Тонечка кинулась с платком к измазанному носу столичной гостьи, та стала отмахиваться, Филипп тщетно пытался успокоить мать. Бросив компанию, Тиса направилась к перилам террасы, за ней по пятам следовал новобранец.
Сад дохнул навстречу прохладой и запахом осенней листвы.
— Смешно вышло, — хмыкнул шкалуш.
— Да, немного…
Трихон облокотился на перила.
— Кроме вас, все словно с ума посходили от этого война. Везде так и слышно: Филипп, Филипп, Филипп… Как эхо в скалах.
— Я не люблю вэйнов.
Трихон склонил голову.
— Удивительно, ведь все считают их хорошей партией. Слышал, годовое жалование у них ого-го.
— А мне все равно, какое у них жалование. Я бы скорее за нашего Цупа вышла, чем за колдуна. — Трихон молчал. — Эти вэйны думают, что они великие вершители мира, — продолжила Тиса. — Избранные! Что Единый дал им власть над обычными людьми. А те настолько ослеплены их волшебным «сиянием», что не замечают, как давно растеряли свободу выбора. Всё предоставили определять им, начиная от своей жизни и заканчивая судьбой империи. Как же! Их же Вэя поцеловала при рождении! — Сарказм в ее голосе прозвучал резко на фоне ночной тишины. — А что они творят с бедными животными? Ты слышал о пилюлях для лошадей? Это же издевательство!