«Бремя Мое легко есть…» – вспомнились слова из Евангелия. Лёля медленно перекрестилась, глядя на золотые кресты церкви. «Легко есть…»
– Все-таки хорошо, что я здесь очутилась! – прошептала девушка. – Хо-ро-шо!
Когда колокол смолк, Лёля отошла от окна и огляделась вокруг.
Комната была небольшого размера. Несмотря на простоту и даже суровость обстановки, она производила впечатление добротности и уюта. В дальнем углу стояла деревянная кровать, застеленная белым ажурным покрывалом. У окна располагался дубовый письменный стол и высокий стул с резными подлокотниками. На столе красовалась толстопузая чернильница рядом с принадлежностями для письма.
Ольга с удовольствием обнаружила медный тазик и кувшин с водой для умывания на небольшом табурете возле шкафа, встроенного в стену, а также графин с ключевой водой и хрустальный стакан на широком подоконнике.
В красном углу горела лампадка, освещая лик преподобного Сергия Радонежского.
Интерьер комнаты чем-то напомнил Лёле дом ее покойной бабушки, Лидии Павловны. Овдовев, бабушка жила почти затворницей в своем поместье, выезжая только на богомолье в храм. Несколько раз в год, обычно в праздничные дни Рождества или Пасхи Христовой, Лёлин отец навещал свою стареющую мать. В эти поездки он брал с собой и Лёлю. В доме у бабушки царил необычный дух. Там не было ничего лишнего, все имело свое место и свое предназначение. А еще у бабушки в каждой комнате висели иконы, украшенные чистыми накрахмаленными рушниками. Возле икон теплились огоньки лампадок. В доме пахло ладаном и смирной. Лидия Михайловна верила в Бога. И вера эта заметно отличалась от теплохладной веры ее родителей. Вера бабушки была живой, настоящей. Казалось, бабушка верила не в существование Бога, она верила Самому Богу – и оттого в любых жизненных неурядицах бабушка сохраняла невозмутимое расположение души.
Воспоминания о бабушке захватили Лёлю. Но усталость вновь дала о себе знать: девушку клонило ко сну. Лёля налила себе из графинчика воды. Отпила глоток. Ключевая вода приятно охлаждала.
Превозмогая сонливость, девушка открыла свой чемоданчик и аккуратно повесила праздничные наряды в небольшой шкафчик, не без сожаления полагая, что вряд ли будет возможность пощеголять в них в обители. Затем Лёля умылась, переоделась во фланелевую рубаху, юркнула в кровать и сразу же заснула.
* * *
– Тоня? – удивилась Лёля. Она привстала на кровати. – Тоня, ты давно здесь?
Антонина подмигнула сестре.
– Нет, Лёлечка, я только вошла, наклонилась к тебе, а ты и проснулась! Ты, наверное, ужасно голодная. Уже третий час пополудни.