Вот уже и Пасхальная ночь, и крестный ход с зажженными свечами. Идут мироносицы в белых платьях ко гробу Господню. «Bocкрeceниe Твое, Христе Спасе, ангели поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити» – поют стихиру праздника.
«Чистым сердцем Тебе славити…» – отзывалось у Ольги в груди.
Все замерли у дверей храма. Только лица светятся в темноте. Свершилось: камень отвален от гроба. Батюшкин звучный голос, как ангельская труба, возвещает: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав». Вот и она – долгожданная Пасха.
Ольга вошла в сияющий храм. И вдруг поняла: она наконец пришла домой.
Трапезная утопала в цветах. В больших кадках стояли кусты сирени – излюбленные цветы Елизаветы Феодоровны. На столах в вазочках – ландыши (кто-то привез к празднику), в маленьких горшочках – срезанные молодые тюльпаны из своего сада. Среди цветов возвышались румяные куличи, молочные пасхи, поблескивали боками красные яйца. Праздничную трапезу устраивали в обители не ночью, а после поздней литургии в воскресный день.
По обычаю, после вкушения яств батюшка отец Митрофан начал беседу. И, конечно, сегодня первыми его словами было приветствие: Христос Воскресе!
– Христос Воскресе! Вот и наступило время Торжества из Торжеств – Великой Пасхи. Смотрите, как светятся ваши лица и как ломятся наши столы от угощений. Позвольте, я расскажу вам о том, как мы встречали Пасху на войне.
– Отец Митрофан был полковым священником на Русско-японской войне! – прошептала Тоня Лёле.
– Шел 1904 год. И наш полк выступил в далекий и опасный поход на чужбине, и в Страстную неделю мы оказались довольно далеко от селений. Наша резиденция (или, как мы называли ее, импань) окружена была рощей. Там стояли высокие могучие деревья, между ними дорожка, а в ветвях суетились грачи.
Отец Митрофан вещал с удовольствием, но в голосе его не было ни ноток хвастовства, ни гордости. Он рассказывал просто и увлекательно.
– Думал я установить походную церковь на поляне за рощей, да вот беда: в Великую Субботу просыпаюсь, а в роще нашей буря – деревья гнутся, качаются. Ветер усиливается. Давно послали в Харбин купить куличей, но посланные не вернулись. Наши солдаты набрали красной китайской бумаги, положили ее в котел, вскипятили, и получилась красная масса, в нее опустили яйца, и появилось у нас утешение – крашеные яйца. Их и освящали, да кое-какие сухари вместо куличей.
Лёля взглянула на пышные куличи, облитые взбитым белком. Трудно было вообразить вместо этих пасхальных красавцев обычные сухари.