Наконец перед отъездом из Голландии бес привел меня в книжный магазин – я распрощался с Ленькой и Софи, и по дороге в аэропорт мне взбрело взять с собой что-нибудь почитать.
Когда я поднялся на второй этаж магазина, то понял, почему мне нужно вернуться на Апшерон.
Среди стеллажей на небольшом возвышении стоял столик, за которым авторша некоей, как выяснилось, автобиографической книги, обложку которой я разглядел не сразу, давала автографы.
Тонкая, ломкая, большеглазая, с короткой мальчиковой стрижкой Эрота. Лицо вечной юности, нимфа беззаботности и наслаждения. Вся звонкая, изменчивая, как быстрая вода, вечная Эммануэль. Между ней и нынешней Сильвией Кристель, актрисой, исполнившей первую в мире эротическую роль, – пропасть. Эта пожилая женщина с простым и добрым лицом иногда теряется, недопоняв вопроса, который ей задают толкающиеся вокруг покупатели и журналисты: только что вышла ее автобиография под названием «Ню».
Я остался в сторонке – искоса подглядеть, понаблюдать, взял в руки какую-то книгу, чтобы не глазеть на авторшу, а посматривать на страницы: это был фотоальбом, посвященный Шиндлеру.
К Кристель подходит журналистка, присаживается на корточки, так что смотрит на автора из-за края стола, Кристель это неудобно, и она просит ее встать, приглашает присесть рядом, они о чем-то говорят, журналистка, широко распахнув глаза, держит в руке диктофон, ритмично кивает, время от времени вступая с пространными репликами.
Затем они присаживаются здесь же в магазине за столик кафе. Я потихоньку сажусь рядом с ними, смотрю в книжку. Оказывается, Шиндлер в конце жизни крепко пил, погряз в долгах и каждый раз поездку в Израиль ждал как манну небесную, нормально поесть, пожить.
Я прислушиваюсь к их разговору. Кажется, мое внимание их не слишком беспокоит. Журналистка – яркая, энергичная, с выражением тактичного участия на лице – ни разу не посмотрела в мою сторону. Мне всегда приятна женская солидарность, мягкость, сестринская благорасположенность, основанная на слабости и трудности. Мне вообще кажется, что женщина больше человек, нежели мужчина. Я совсем не за матриархат, но я за парадокс человечности, а ей в женщине привольней, чем в мужчине. Женщины мне кажутся тайным спасательным отрядом, до поры до времени дремлющим, чтобы однажды оказать человечеству решающую помощь милосердия.
И тут меня пронзило. Наконец стало ясно, зачем я здесь, куда вывел меня весь этот тонкий, тревожный аромат хаоса и неустойчивости… 20 августа 1978 года на исходе девятого месяца иранской антишахской революции в кинотеатре «Рекс» в иранском Абадане во время показа фильма «Эммануэль» произошел пожар. Двери заблокированы, ребра, плечи бьются, гнутся, ломаются о створки, раздавленные губы. Киномеханику повезло, он бежал на крышу и оттуда кинулся вниз, только переломал ноги и ключицу: в армии его учили группироваться с переворотом через плечо…