Я все сильнее жалел, что ввязался в этот дурдом. Оставалось надеяться, что у врагов с личным составом – дела хуже наших… Если это вообще возможно.
Мы расположились на обочине, за кустами, почти в центре пологого изгиба дороги, замаскировав пикап кипарисовыми ветками. Позиция давала хороший обзор в обе стороны. На всякий случай я демонстративно вытащил ключ зажигания и уложил в карман – пусть думают что хотят, но пулемет – главная ударная сила. И она не должна смыться с позиции, просто потому, что у кого-то не выдержали нервы.
Гламурный молодняк засел в приличном отдалении, сохраняя возможность «сделать ноги», если дело старших товарищей накроется звонким тазом.
В дикорастущем кустарнике стих топот пьяных питекантропов. Мат доносился еще секунд двадцать. Весь расчет строился на шуме ветра и прибоя, которые, по идее, должны были заглушить выдвижение вооруженной гопоты.
Наставшая тишина. Скачок напряжения. Лежа перед самодельным бруствером и глядя на пустую дорогу, я беззвучно материл себя за расточительность, ностальгируя по коньяку – допинг сейчас бы не помешал.
Пари́ло. Тишина давила на уши и нервы. Автомеханик шумно почесался. Кто-то рыгнул, осквернив морской воздух чесноком и перегаром. Дрожащий мужской голос вполголоса выругался. Интересно, как это выглядело у Ковпака?
Ну где шляется эта пьянь? Не заблудились, часом?
От резких хлопков в стороне моря все вздрогнули.
– Приготовились! – хрипанул я. – Сучок все видят?
Сучком это называлось номинально – обрубок ветки кипариса был воткнут метрах в сорока. Напротив места, где арабские мстители, по идее, должны были свернуть к пляжу.
Кому они должны? – всплыла дурацкая мысль.
– Стреляем по команде! – на всякий случай предупредил всех я.
Бухгалтер, начиная лязгать зубами, тихо пробурчал:
– Дима, з-заткнись. И так всего т-трясет.
Я заткнулся – нижняя челюсть тоже начала лезгинку. Не комильфо затевать перебранку, стуча зубами друг на друга.
Постукивая зубками, вчетвером мы вслушивались в хлопки с пляжа. Алканавты палили бодро. На трассе не подавали признаков жизни – сиеста или очередной намаз? Перестрелка теряла оживленность – выстрелы звучали реже. Меня потихоньку начала разбирать злость на восточную беспечность – грандиозные стратегические планы шли в задницу.
Отдаленный шум мотора вызвал некоторое облегчение. Слава богу, скоро этот кошмар кончится – едут!
Первым из-за поворота показался уже знакомый пикап. Следом – микроавтобус. Колонну замыкала смутно знакомая малолитражка, идущая с отставанием метров в сто.
– В-вашу мать, – дрожащий голос. – С-стреляем?