– Ты где? – взвыл Иван.
Где?! Стою на четырех костях и шарю по доскам в поисках упавшего автомата. Доски? Мы на причале!
Разглядев темное на светлом, я подхватил оружие и, поднявшись, подал голос:
– Тут причал, сюда.
Озираясь по сторонам, я увидел темневшие на фоне мутных звезд мачты.
– Саныч! – хором заорали мы.
Ответное, на грани истерики, из темноты:
– Где вы шляетесь, суки!
Спотыкаясь и грохоча досками, мы промчались по причалу к белевшему в темноте бледному лицу.
– Сюда! – Стоя в проеме борта, Саныч махал руками, как вентилятор. Перепрыгнув проем, я еще раз навернулся. Сверху, в обнимку с трубой, рухнул Иван, долбанув ей по кумполу. Вот уж в самом деле: были бы мозги – было бы сотрясение.
Саныч сменил тенор на визг:
– Отваливай! Поехали! Да гони, ты, …ть!!!
Движок басовито забухтел. Кажись, и вправду отваливали. Спихнув с себя Ивана и едва не швырнув РПГ за борт, я поднялся. Ненавижу гранатометы!
Саныч, на пике «измены», метался вдоль борта, тревожно вглядываясь в медленно растворяющийся в темноте причал.
Наконец тот слился с ночью. Звук двигателя стал тише – кэп экономил топливо и нервы. Саныч остановил бег, в изнеможении усевшись на палубу.
– Что там было? – почти нормально спросил он.
– Я – справочная? – вызверился я. – Хрен знает. Приехали, посветили. Огребли. Ваня гранату засветил. Не хрен ездить! Хоть попал? – обернулся я к нашему гренадеру.
– Попал, – неуверенно пробормотал тот.
– Так и будем на палубе стоять? – Я повернулся к Санычу. – Показывай корыто.
Саныч в сердцах сплюнул за борт:
– Тьфу на вас! Как татары – что стрелять, что резать… Пошли в рубку.
Вторник. Ночь, 23.55.
Темный пляж напоминал развороченный муравейник. Ожидание посадки затягивалось – штатная шлюпка и прихваченный катер за раз брали не больше тридцати голов. Измученные ожиданием люди злились и нервничали – спасение находилось на расстоянии вытянутой руки слишком долго, вытягивая последние нервы. Бух и я, рулившие посадкой, успели вымотаться, как шахтеры в забое. Беготня по мелководью – подтянуть лодку, усадить одних, отпихнуть других, оттолкнуть лодку, вылезти на берег, продрогнуть. И опять забраться в воду…
Пассажиры лезли со всех сторон. Ругань, угрозы, плач, мольбы. Наплевав на политкорректность и половую принадлежность, я зарядил в репу паре особо наглых, пытавшихся взять горлом и нахрапом. В том числе – даме. Демарш восстановил тишину и относительный порядок, добавив напряжения.
Быть активистом – хреновая идея. Нам категорически не хватало народу. Саныч, сидя в рубке, держал кэпа «под стволом», препятствуя преждевременному отплытию. Иван, матерясь и периодически пуская в ход трубу гранатомета, разгонял прибывающих с палубы, трамбуя в трюм и каюты. Трое ярославцев и ржевский механик под началом Терминатора прикрывали нашу задницу у главного входа. Молодые из гламурной тусовки, переправив девок, дежурили на пляже, со стороны поселка. Старшим им определили орловского селянина, имевшего суточный опыт организации засад на подходящей местности. Ну а на долю нас с бухом, как уже сказано, остался пляж. И двести ждущих посадки круизников.