– Короче, синьоры, – оторвав взгляд от сгустка разноцветных линий на бумаге, я взял инициативу на себя. – Едем до трассы, там активно осматриваемся. При незапланированных встречах все делают каменные лица. Вано – специально для тебя, – даже не кивать!
Ярославец угукнул.
– Дальше. Пока в машине – команду на стрельбу даю только я. Водила – тапок в пол, остальные обильно стреляют. Куда – неважно. Главное – сразу и до хрена. И только отъехав – задают вопросы.
Я оглядел личный состав. Иван репетировал «каменное лицо», бухгалтер озабоченно мял сложенную карту, присевший в кузове пулеметчик без выражения разглядывал затылок буха.
– Поехали, Иван. Медленно и печально.
Среда. День, 17.20.
Чем ближе мы подъезжали к шоссе, тем обширней становилось поголовье мурашей на загривке. В кабине, пожирая нервные клетки, висела напряженная тишина – все хотели жить. И желательно – до́ма. К сожалению – больше второго, чем первого. Как там говорил азиатский классик? «Избавься от желаний» и обретешь блаженство. Правда, насчет продолжительности вожделенного кайфа мудрый азиат умолчал…
Однако я отвлекся. Дорожка свернула, показав вдали пустую, как головка юной секретарши, трассу. По обочинам пошли домишки. Пока – нечасто. Сгоревшая заправка и пара до недавнего времени вполне цивильных, а ныне – разгромленных коттеджей обозначали начало цивилизации – мы явно приближались к городу. По правой стороне нарисовался явный гипермаркет с большой стоянкой. О боже! Цивилизация с большой буквы!
Наша дорожка выходила прямо на его стоянку. Озираясь, мы медленно проехали через нее. Брошенные тележки, разбросанные по асфальту пустые упаковки, обрывки бумаги. Асфальт перед входом был усеян битым стеклом – похоже, магазин брали штурмом. Перед въездом на парковку раскорячился пикап, как две капли воды похожий на наш. Порыжевшие, обгоревшие ободья, закопченный кузов. Растрепанный выстрелами асфальт немного оплавился под обгоревшей машиной. От машины несло гарью и чем-то сладковато-кислым.
– Тормози.
Иван тормознул неподалеку от входа – развороченного стеклянного куба. Часть стекол осыпалась, двери выбиты. Похоже – бампером.
Мы огляделись.
– Торчим, как прыщ на заднице, – резюмировал Иван.
– Внутрь въедем?
– Попробую.
Пикап подъехал к дверям, сунув «морду» внутрь.
– Саша, верх проходит?
– Проходит. Давай помалу.
В хрусте битого стекла мы вкатились в предбанник. Хлопки дверец, эхо. Акустика – под стать театру.
Бывать в оскверненном храме торговли до сих пор не доводилось. Разгром был основателен – стоящие и опрокинутые там и сям тележки и палеты, вскрытые коробки на «ковре» из раскиданных бумаг, тряпок, платьев и нижнего белья. По сравнению с основным торговым залом это были цветочки. К ягодкам в громадный зал вела «тропа» из раздавленных упаковок сока, бесчисленных разбитых банок и бутылок. Там начинались джунгли из поваленных стеллажей, благоухающие тяжелым амбре продуктового перегноя.