У нее отяжелели веки, а глаза выглядели сонными.
— Больше.
Румянец залил ее щеки, а зубы с силой впились в нижнюю губу. Рыжие волосы были повсюду, ниспадая винным дождем.
Кэл протолкнул в нее второй палец, и у него в голове начал нарастать рев потребности прикоснуться к ней так, как никто никогда не касался. Кэл хотел наблюдать за тем, как эта сильная яркая женщина разлетится на осколки в его руках.
Он двигал пальцами в дразнящем ритме, заставляя ее вскрикивать, и с неослабевающим давлением массировал клитор.
Напрягшись всем телом, Мара запрокинула голову и закричала. Пока она содрогалась в руках Кэла, он крепко держал ее, не в силах не смотреть ей в лицо. Когда Мара рухнула на него и положила голову ему на плечо, он почувствовал яркую вспышку удовлетворения.
Кэл мог бы привыкнуть держать эту женщину в объятиях.
Призраки снова завладели его мыслями и взревели, привлекая к себе внимание. Напоминая ему, почему нельзя запятнать ее своими черными руками. Каллахан словно окаменел.
— Эй, — она подняла голову, и на ее губах заиграла удовлетворенная улыбка. Проведя ладонями вниз по его груди, Мара сжала член через брюки. — Мы еще не закончили.
Каллахан задрожал, но заставил себя вырвать слова изо рта.
— Нет. Мы закончили.
— Я на сто процентов здорова и делаю контрацептивные уколы. Займись со мной любовью, Кэл.
Он поставил ее на ноги, заметив, как она наморщила лоб и тут же ухватилась за стол, чтобы устоять.
О чем, черт его дери, он думал, прикасаясь к ней? «Ты не думал вообще или уже забыл?».
Каллахан подошел к окну. Чтобы снова не схватить Мару в свои руки, ему нужно было оказаться от нее подальше.
— Этого не должно было случиться.
— Ты можешь, по крайней мере, смотреть мне в глаза, когда несешь свою чушь?
Тон ее голоса был как удар кнута, заставивший Кэла обернуться. Лицо Мары раскраснелось.
«Хорошо». Гнев удержит ее в стороне. Чем больше между ними расстояния, тем ей безопаснее.
Мара подбоченилась, отчего футболка на ее груди натянулась. При виде очертаний сосков Кэл сглотнул. Иисус, ему было необходимо найти хотя бы часть своего хваленого самоконтроля.
— Не хочешь объяснить, почему внезапно охладел?
В точку. Такова была Мара, и это чуть не вызвало у него улыбку.
— Нет.
— Господи, как же я ненавижу, когда ты прикрываешься своим загадочным дерьмом одиночки, — взвизгнула она.
— Я не прикрываюсь.
— Чушь собачья, — Мара подошла к нему, покачивая бедрами в движении, созданном гипнотизировать мужчин. — Я вижу глубже ледяной корки, Кэл. Я знаю, что под ней есть нечто большее и чувствую это каждый раз, стоит мне оказаться рядом с тобой.