Казалось таким странным быть чьим-то успокоением. Мара всю жизнь никого к себе не подпускала и знала, что Каллахан возвел свою отстраненность в ранг искусства. Она погладила его по голове. Но теперь друг у друга остались только они.
— Вы ведь сможете помочь ему, правда? — Мара провела пальцем по его губам. — Ему станет лучше?
Умелые руки женщины не замедлили движений, но когда она подняла взгляд, ее глубокие карие глаза тонули в печали. Она покачала головой.
У Мары перехватило дыхание, и ей показалось, будто комната вокруг нее пошатнулась и завращалась.
— Нет, — индонезийка ополоснула в миске клочок ткани, и вода тут же окрасилась кровью Кэла. — Он умирает.
Боль опаляла кожу.
Он прорывался через тягучий тяжелый туман. Нет, не туман, а обжигающий песок. Кэл словно лежал посреди пустыни, где слепящее солнце опаляло кожу до волдырей, плавило легкие и иссушало горло.
Услышав шепот, он повернул голову. Пустынный ветер принес с собой красивый голос.
Но и тот смолк. Ушел.
Затем Кэл вернулся в лабораторию. Яркие лампы. Слепящий свет. Темные силуэты, подсвеченные белизной. Непрерывный звуковой сигнал и жало игл под кожей.
Боль. От введенных препаратов и режущих кожу скальпелей по венам молниями проносилась агония. Пульсация сверлящих голову электрических импульсов. Изменение тела.
«Нет. Нет». Кэл дернулся в удерживающих его ремнях. Он знал, что станет монстром. Власть начнет расти, набирая скорость и мощь, искушающую слишком сильно, чтобы можно было устоять.
— Тшшш, — голос вернулся, ослабляя напряжение. Лба касались прохладные руки, а влажная ткань несла радостное облегчение горящей коже. — Тише, Кэл. Я здесь.
Он был знаком с владелицей голоса, но мозг не мог соединить части головоломки. Хотя это не имело значения. Кэл знал разговаривавшую с ним женщину, знал глубоко внутри, там, где было важнее всего, и верил, что она не бросит его одного сгорать во тьме.
Касание нежных рук повторилось. Ладони гладили его по щекам и подбородку, а большой палец водил по губам.
Прикосновения пробуждали что-то скрытое в душе. Ту часть, которая увядала. Часть, столь долго отрицаемую.
Он прорывался через туман. Кэл хотел увидеть эту женщину, рвался сказать, чтобы она продолжала его трогать.
— Тише.
Что-то надавило на затылок, приподнимая Кэлу голову, и он оказался в теплом объятии.
— Хочу пить, — выдавил Кэл.
Возле губ тут же появилась чашка с водой, ставшей благословением для пересохшего горла.
— Не так много.
Чашка исчезла. Кэл расслабился в руках женщины и поднял веки.
Огненно рыжие волосы, распущенные и взъерошенные, обрамляли бледное лицо с огромными глубокими зелеными глазами.