Собака примчалась опрометью, уселась у ног, поглядела на него и пролаяла два раза. А когда Дэн наклонился к ней и спросил: «Что там?» — повернулась и снова скрылась в темноте. Слышалось только ее сопение.
Дэн медленно двинулся вперед, потом резко остановился: на полу у каменной стены что-то лежало. В полутьме он мог лишь различить какую-то фигуру. Бесс принялась обнюхивать ее, а Дэн, шагнув вперед, оступился на камне и чуть было не упал. Стоя на коленях, он ощупывал распростертое тело, потом, задохнувшись, закричал:
— Барбара! Барбара!
Она лежала лицом к стене, скрестив руки на груди и сжав ладони под подбородком. Колени были поджаты так, что почти касалась локтей.
— Барбара! О, Барбара! Слава Богу! — бормотал Дэн, перевернув девушку. Но когда попытался распрямить ее, то подумал, что рано благодарить Бога: тело застыло и не разгибалось. Он быстро встал и попытался поднять ее, но не смог, тогда, продев руки ей подмышки, медленно потащил к выходу.
При свете дня Дэн внимательно рассмотрел ее. Та часть лица, что не была покрыта грязью, имела восковой цвет смерти. Верх одежды оказался сухим, но юбка — тяжелой от воды, а низ накидки, платья и ботинки покрывал толстый слой мокрой грязи. Значит, Барбара где-то переходила речку, потому что дороги повсюду сухие, промерзшие. Дэн торопливо развел ей руки, расстегнул накидку и платье, и засунул руку под корсаж. Никакого биения не чувствовалось. Он лихорадочно расстегнул все пуговицы, которые были на виду, и просунул ладонь под батистовое белье, ощутив голое тело. Все равно ничего. Тогда Дэн прижался ухом к ее груди, и ему показалось, что послышался слабый стук. Порывшись в кармане куртки, он вытащил фляжку и, открутив серебряный колпачок, наполнил его до краев. Потом прислонил Барбару к своим коленям, закинул ей голову и осторожно принялся вливать жидкость в полуоткрытый рот.
Когда колпачок наполовину опустел, бренди стал выливаться из угла ее рта. Дэн лихорадочно гладил ей пальцами горло, беспрестанно умоляя:
— Барбара, ну давай, глотай. Барбара, Бога ради, давай же!
Нет, не может быть слишком поздно, не может. Зачем ему тогда довелось придти сюда, если уже поздно? Нет, нет. О Боже! Заставь ее проглотить.
Как будто в ответ на его молитву, Барбара сделала глотательное движение, и он чуть не рассмеялся от радости. Она еще раз глотнула бренди, и еще, а потом закашлялась. Это был тихий, слабый звук, а потом девушка глубоко вздохнула и вздрогнула — сначала задрожали ноги, потом руки, и наконец, ее всю сильно затрясло.
Тесно прижав Барбару к себе, Дэн немного покачал ее, потом, положив на землю, сдернул с себя куртку и укутал девушку. И снова обнял, тихо разговаривая с ней, прекрасно понимая, что она ничего не слышит.