Нам рассказали еще одну историю о солдате, которому человеколюбие было не так чуждо, как большинству из его товарищей; встретив мужчину на дороге, он заподозрил в нем одного из несчастных объявленных вне закона, каким тот и был в действительности; крестьянин испугался и хотел пройти мимо, но увидел, что ему это не удастся; однако солдат вскоре дал ему понять, что не слишком стремится причинить ему какой-либо вред, а тем более его убить; после чего между ними произошел следующий диалог.
— Солдат, видя, что прохожий хочет потихоньку улизнуть от него, начал так:
Стойте, сэр, не удирайте, у меня к вам есть дело.
Крестьянин. А чего вы от меня хотите?
Солдат. Мне сдается, что вы — один из молодчиков с Босуэл-бриджа. Что вы на это скажете?
Крестьянин. Право, нет, сэр.
Солдат. Пусть так, но я должен задать вам несколько вопросов; если вы ответите правильно, мы с вами снова станем Друзьями.
Крестьянин. А какие вопросы вы мне зададите?
Солдат. Во-первых, сэр, согласны ли вы молиться за короля?
Крестьянин. Право, сэр, я готов молиться за всех хороших людей. Я надеюсь, вы считаете короля хорошим человеком, иначе вы не стали бы ему служить.
Солдат. Да, сэр, я считаю его хорошим человеком, а все, кто не хочет за него молиться, дурные люди.[12] Но что вы скажете о деле при Босуэл-бридже? Разве это не был мятеж?
Крестьянин. Не знаю, что сказать про Босуэл-бридж но если там подняли оружие против хорошего короля без важной причины, значит это мятеж, тут я с вами согласен.
Солдат. Ну, тогда, надеюсь, мы с тобой поладим: сдается Ц мне, ты малый честный. Но они убили епископа Сент-Эндрю, честного человека. То было злое дело, что ты на это скажешь, разве это не убийство?
Крестьянин. Увы, бедняга, если они убили его и если он взаправду был честный человек, а они убили его без причины, тогда я согласен, это, должно быть, убийство; другого слова тут, пожалуй, и не подберешь.
Солдат. Правильно ты сказал, парень, а теперь у меня к тебе еще один только вопрос, и тогда мы с тобой вместе выпьем. Ты отрекаешься от ковенанта?
Крестьянин. Вы уж не взыщите, но теперь я вас должен спросить. Есть два ковенанта, какой из них вы имеете в виду?
Солдат. Два ковенанта? Да где же они?
Крестьянин. Есть ковенанг труда, приятель, и ковенант искупления.
Солдат. Черт меня побери, если я в этом разбираюсь, парень; отрекись хотя бы от одного из них, и с меня хватит.
Крестьянин. От всей души, сэр. Право, я от всей души — отрекаюсь от ковенанта труда.
По окончании диалога солдат отпустил беднягу, если верить этой истории. Но правдива она или нет, она дает читателю правильное представление о тех ужасных условиях, в которых существовал в то время каждый честный человек, ибо жизнь его была в руках первого попавшегося солдата; нетрудно себе представить, к каким это приводило последствиям. (Дефо, История шотландской церкви.)