И тогда Бланш казалась недостижимой, недоступной, недосягаемой и принимала как должное, как принадлежащее ей по праву рождения все, чего он был лишен, – любовь, поклонение, власть…
Даже сейчас, спустя много лет, оставив того неотесанного мальчишку в далеком прошлом, Гай иногда мечтал, что коснется Бланш и она растает в его объятиях.
В бальном зале раздавались звуки медленного вальса. Бланш извинилась перед собеседником и направилась к Гаю. Аромат ее духов с запахом лилий, которые он сам составил для невесты, щекотал ноздри. Обняв Бланш за талию, он увлек ее в центр зала, краем уха уловив почтительный шепоток. Кожа Бланш была, как всегда, прохладной, глаза, точная копия его собственных, неотрывно смотрели на Гая. Они прекрасно понимали друг друга, были созданы друг для друга. Бланш принадлежала ему, Гаю де Шардонне, и все было, как всегда, как следует быть в том единственном мире, который они могли назвать своим.
Но неожиданно что-то расстроило плавное течение музыки. Резким диссонансом взвизгнула скрипка. Какое-то мгновенное смятение охватило оркестр, и хотя музыканты постарались собраться и продолжить, было слишком поздно. Бланш нахмурилась. В толпе гостей у входа началась не явная, но несомненная суматоха; раздались удивленные возгласы, посыпались вопросы. Атмосфера мгновенно накалилась. Оркестр заиграл громче, но гармония была уже нарушена. Бланш незаметно для остальных дернула Гая за рукав. Он повернулся. В круге света появилась незнакомая, странно трагическая фигура женщины, закутанной в черный плащ. Лицо скрывала усыпанная стразами маска. Приглашенные, точно почуяв опасность, старались поскорее отодвинуться. Несколько минут никто из присутствующих не шевелился. Оркестранты, увидев, что хозяева перестали танцевать, опустили инструменты. Все замерли, застыли, оцепенели – невольные участники драматической немой сцены. Наконец женщина медленно, будто наслаждаясь произведенным эффектом, откинула капюшон, и плащ скользнул к ее ногам. Раздался общий приглушенный полувздох-полустон. Гости снова окаменели, как пораженные громом. Впечатление было такое, словно из-за туч внезапно выглянуло солнце, словно у всех на глазах из невзрачной черной куколки вылупилась ослепительно прекрасная бабочка. Наряд незнакомки поражал воображение. Платье из золотой парчи переливалось водопадом аметистов, сапфиров, рубинов и изумрудов, украшавших подол тяжелой юбки, лиф и глубокий вырез облегающего корсажа, обнажавший загорело-золотистые плечи и шею, сиявшие поистине языческим великолепием.