И она чувствует себя свободно и легко, как птица в небе! Ей нравится все, что она делает, она наслаждается собственным пением!
– Спасибо, довольно.
Девушка немедленно смолкла. Но голос продолжал звучать в мозгу Бейера, тревожащий, почти неземной.
«Сумеречный, – подумал он. – Напоминающий то странное синеватое свечение, когда солнце закатилось, а ночь еще не наступила. Переливающийся всеми красками, вечно изменчивый, ускользающий…»
– Кто ваш преподаватель?
Последовала длинная пауза. Незнакомка подошла к краю сцены.
– У меня нет преподавателя, – спокойно объявила она.
Бейер вспыхнул от внезапного гнева. Это многое объясняет! Она еще смеет так рисковать! Такой богатый голос! Поистине преступление растрачивать его попусту. И все же, как бы она ни издевалась над собой, не сумела испортить его!
– Я надеялась, что вы согласитесь учить меня.
– Вот как! – раздраженно буркнул старик, не смея признаться себе, что в глубине души трясется от ужаса. Он уже давно не молод, занят с утра до вечера, в зените карьеры, к чему ему подобные хлопоты?!
Он проклял минуту, когда девушка появилась в театре.
– Подойдите сюда, пожалуйста.
Незнакомка послушно спустилась со сцены. Теперь Бейер смотрел на нее другими глазами. Только сейчас он заметил разворот ее плеч, стройную шею и широкий рот, из которого вырывались изумительные по красоте звуки.
– Сколько вам лет?
Девушка нахмурилась:
– Какое это имеет значение?
Дирижер пронзил ее негодующим взглядом:
– Я не привык задавать праздные вопросы.
Она ничуть не испугалась, очевидно, посчитав его ответ совершенно разумным и логичным.
– Мне восемнадцать.
Бейер глубоко вздохнул, довольный и в то же время почти испуганный. Такой голос в восемнадцать?! Что же будет в двадцать? Двадцать пять? Этот голос способен разбивать сердца и вершить судьбы.
– Средний регистр не слишком хорош. Он не собирается расшаркиваться перед ней – не то настроение.
Лицо девушки омрачилось.
– Знаю. Чувствую. Я сама не всегда им довольна. Но обещаю, что сделаю все возможное!
Она, казалось, просияла внутренним светом.
– Надеюсь.
Откровенно говоря, это пустяки, а может быть, и преимущество. Сумеречный голос – такое невозможно забыть. Переливающееся синее марево, дрожащая дымка, граница между тьмой нижнего регистра и ослепительным сверканием верхнего.
– Вы согласитесь давать мне уроки?
Бейер испуганно встрепенулся. Он даже не запомнил ее лица. Какая она – красавица, хорошенькая, дурнушка? Он понятия не имел. В его возрасте любая девушка привлекательна. Да и разве это важно? Голос, голос, вот что главное!