– Не забывайте, друг с другом мы в совершенной безопасности.
Это было чистой правдой. Взаимная неприязнь защищала ее так же надежно, как Гая – его пристрастие к блондинкам.
Но даже заклятые враги могут уважать друг друга. В Лувре Гай с вежливым интересом слушал, как Корри объясняла, что Венера Милосская и Джоконда – произведения итальянского, а не французского искусства. Вечером в «Комеди франсез», куда их пригласил в свою ложу министр культуры, Гай ничуть не удивился, когда после первого акта водевиля Мариво «Игра любви и случая» она во всеуслышание объявила, что сюжет – сплошная бессмыслица, а персонажи – настоящие идиоты, если позволили обмануть себя простым переодеванием. Гай развел руками:
– Мы все глупеем от любви, не так ли?
– Только не я, – ехидно заметила Корри. – Я точно знаю, что мне надо.
Все с тем же выражением веселого любопытства Гай осведомился, какими качествами, по ее мнению, должен обладать идеальный любовник. Девушка без колебаний ответила, думая об Арлекине:
– Он будет любить меня такой, какая я есть на самом деле, а не за воображаемые добродетели.
– Вот как…
Лицо Гая на мгновение омрачилось.
– И кто же это восьмое чудо света? – с некоторой горечью спросил он. Корри промолчала.
Единственной запретной темой оставалась его невеста. Симпатии Корри к несчастной девушке лишь возросли, когда она узнала, что та живет в деревне. Как сможет неопытная сельская девчонка ужиться со светским утонченным человеком вроде Гая де Шардонне? Оказалось, что у невесты в довершение ко всему еще и слабое здоровье, поскольку она не выносила парижской жары даже в июне и проводила два месяца в фамильном замке, а в августе уезжала на побережье Бретани.
Постепенно их жизнь вошла в привычную колею. По утрам Корри неизменно проверяла, как растут маки. Цветы уже начинали распускаться, заливая балкон алыми сполохами. Днем, когда слуги были заняты, она повторяла упражнения, а ночью ложилась в постель с шоколадкой, которая всегда ждала ее на столике в холле. В промежутках Корри писала письма и изучала партитуры. Бывало, что Гай ночевал в доме, но Корри никогда не видела его после того, как они желали друг другу доброй ночи. Иногда, правда, крайне редко, они ужинали вместе, а потом в дружеском молчании сидели с книгами в гостиной.
– С вами я чувствую себя так, словно один в комнате, и это прекрасно, – сказал он ей как-то.
– Спасибо.
Весьма сомнительный комплимент, но девушка понимала, что имеет в виду Гай. Она сама втайне наслаждалась таким существованием.
Неожиданно все изменилось. Как-то они вернулись домой поздно с приема в Елисейском дворце. В холле витал странный тяжелый запах. Лицо Гая мгновенно стало озабоченным. И несмотря на то что была глубокая ночь, он вызвал Туанетт: