— Ты усложняешь мое возвращение домой, — бормочет она мне в губы.
— Таково мое намерение, — шепчу я, чувствуя прилив гормонов. Я сразу же впиваюсь в ее губы более страстно, чем чуть ранее.
— Хорошо, я задержусь на некоторое время, — уступает она, выключая машину. — Но только ненадолго.
— Только ненадолго, — соглашаюсь я, беру ее за руку и тихо открываю входную дверь. Мы на цыпочках крадемся мимо регистрационной стойки, и как можно тише ступаем по скрипучим ступеням. Затем медленно перемещаемся по нескольким издающим шум половицам в коридоре, и оба с облегчением вздыхаем, когда, наконец, доходим до двери моей комнаты.
— Я чувствую себя школьницей, — хихикает Мэнди, прежде чем войти внутрь помещения и включить верхний свет.
— Да, весь этот день был немного странным, — признаю я.
— Странным? «Странным» в плохом смысле? — спрашивает она, снова поворачиваясь ко мне.
— Нет, странный в хорошем смысле,— смеюсь я.— Не знаю, все это так сильно отличается от того, что я видел в жизни. Я никогда не останавливался в месте, где мне приходилось бы пробираться в полночь тайком, — говорю я ей со смехом.
Как по команде, раздается стук в дверь, и я слегка приоткрываю ее.
— Я просто хотела предупредить, что завтрак будет подан в восемь тридцать, — сообщает Пегги, толкая дверь так, чтобы получить лучший обзор помещения.
— Привет, — говорит она Мэнди. — Я подумала, что слышала голоса в коридоре. По крайней мере, теперь я знаю, что не сошла с ума.
Она заходит в комнату и смотрит на Мэнди.
— Я знала, что твое лицо показалось мне знакомым. Я не сложила дважды два, пока не увидела машину твоей матери. Мне так жаль, что она умерла.
— Спасибо, Пегги, — говорит Мэнди, обнимаясь с ней.
— Я знала ее, когда она была еще маленькой девочкой. Как твой отец? — спрашивает она после того, как делает шаг назад.
— Он в порядке. Мама болела в течение длительного времени, так что они оба смирились с неизбежным,— сообщает она и грусть отражается на ее лице.
— Ну, ты передай ему привет от меня. Я слышала, что ты наняла сиделку для нее?
— Да, мама не хотела никакой суеты. Вы же ее знаете, — вздыхает Мэнди.
— Хорошо, у меня есть свежий персиковый пирог для тебя, так что ты забери его с собой, когда пойдешь домой, — говорит она. — Твоя мама его любила.
— Да, он определенно был ее любимым, — у Мэнди на глазах появляются слезы. — Спасибо Пегги.
— Пожалуйста. А теперь, спокойной ночи, — произносит она, а на ее лице отражается осуждение.
— Я не останусь, — парирует Мэнди, устанавливая прямо рекорд по быстроте ответа. — Я только хотела убедиться, что он хорошо устроился. Все-таки он — городской парень и все такое.