— Я рада, что ты вернулся.
Эссейл приоткрыл дверь, только просунув голову в комнату, будто боялся потревожить ее.
— Ты проснулась.
Она натянула покрывала повыше на грудь.
— Я и не спала.
— Разве? — Открыв дверь шире, он зашел с подносом еды. — Я надеялся… что тебе захочется отведать трапезу.
Сола склонила голову.
— У тебя такой старомодный стиль речи.
— Английский не первый мой язык. — Он поставил поднос на стол на колесиках и подкатил его. — И даже не второй.
— Наверное, поэтому мне так нравится слушать тебя.
Он замер, услышав ее слова… и да, может, если бы не болеутоляющие, она бы ни за что в этом не призналась. Что за фигня?
Внезапно Эссейл посмотрел на нее, и яркий огонь в его взгляде придал ему блеска больше, чем обычно.
— Я рад, что мой голос ласкает твой слух, — сказал он хрипло.
Сола сосредоточилась на еде, внезапно ощутив тепло внутри с момента… да впервые.
— Спасибо за старания, но я не голодна.
— Тебе нужна еда.
— Меня тошнит от антибиотиков. — Она кивнула на капельницу, висевшую на стойке возле ее кровати. — Что бы там ни было… это отвратительно.
— Я покормлю тебя.
— Я…
По неясной причине Сола вспомнила ту снежную ночь, когда он преследовал ее на своей территории и наехал на нее у автомобиля. К слову об угрозе во тьме… Господи, он тогда чертовски сильно напугал ее. Но она чувствовала не только испуг.
Эссейл принес в комнату кресло. Забавно, оно был не пластиковым, какое можно встретить в обычной клинике; а будто бы из Поттери Барн, обитое, удобное, с милым рисунком. И Эссейл уселся на него, чувствуя себя не в своей тарелке, и вес тут не причем. Он был слишком крупным, его мощное тело контрастировало с ручками и спинкой кресла, его одежда была слишком черной по сравнению с бледным…
На его пиджаке были следы крови, коричневые, высохшие. И на рубашке. И на брюках.
— Не смотри на это, — сказал он мягко. — Вот, держи. Я выбрал самое лучшее.
Он приподнял крышку, показывая…
— Где я, черт возьми, оказалась? — спросила она, наклоняясь вперед и делая глубокий вдох. — У Жан-Жоржа появилось медицинское подразделение, что ли?
— Кто такой Жан-Жорж?
— Один модный шеф-повар из Нью-Йорка. Я услышала о нем на канале «Еда». — Она села, поморщившись, когда бедро приветственно напомнило о себе. — Я даже не люблю ростбиф… но это выглядит божественно.
— Я подумал, что тебе не хватает железа.
Кусок мяса был приготовлен идеально, с корочкой, которая хрустела, когда он отрезал…
— Это чистое серебро? — спросила она, взглянув на вилку, нож… ложечку на аккуратно сложенной салфетке.
— Поешь. — Он поднес аккуратно отрезанный кусочек к ее губам. — Ради меня.