— Да?
— В твоей спальне нет телефона.
— Боже, давно я не бывал в том доме.
— Я знаю. Этот особняк навевает столько воспоминаний.
— Вот уж точно.
— Как Джордж?
— Скучает по тебе. — Раздались приглушенные удары… словно он похлопывал пса по бокам. — Он рядом со мной.
Хорошие новости: нейтральные темы идеальны для того, чтобы аккуратно подступить к вопросу отношений. Но большой разговор все равно нависал над ними.
— Голова Джона в порядке, — сказала она, теребя низ своей кофты. — Но ты, наверное, и так знаешь, как все прошло в медицинском центре?
— Ну, на самом деле, нет. Я… ну, не в теме.
— Я звонила.
— Да?
— Да. Тор сказал, что ты спал. Тебе, наконец, удалось отдохнуть?
— Эм… да.
Когда он опять замолчал, второй этап тишины стал словно подготовительным, отсчетом до настоящего разговора. И она не знала, как поднять тему, что сказать, как…
— Не думаю, что рассказывал тебе о своих родителях, — сказал Роф. — Кроме того, что они были…
Убиты, закончила она мысленно.
— Они были парой, подобранной на небесах, пользуясь человеческой терминологией. Я про то, что хотя был маленьким, я помню их вместе, и честно говоря, когда они погибли, я думал, что это ушло вместе с ними. В смысле, такая любовь бывает раз в тысячелетие. Но потом я встретил тебя.
Горячие слезы продолжили стекать по щекам, некоторые тихо падали на подушку, другие скатывались к уху. Протянув руку, она вытащила «Клинекс» и бесшумно промокнула слезы.
Но он знал, что она плакала. Точно знал.
Голос Рофа стал тихим, будто он с трудом сдерживал себя.
— Когда меня ранили пару месяцев назад, и мы с Тором удирали из дома Эссейла, я не боялся умереть. Я знал, что рана была серьезной, но я бывал во многих передрягах раньше… и знал, что выживу… потому что никто и ничто не разлучит нас.
Прижав телефон плечом, она свернула влажный платочек в аккуратный квадратик.
— О, Роф…
— Когда дело касается тебя и ребенка… — Его голос сорвался. — Я… я… я…. о, ради всего святого, я пытаюсь найти нужные слова, но, Бэт, кажется, их просто нет. Я знаю, что ты хочешь попытаться, я понимаю это. Но не ты провела четыре столетия, слушая и наблюдая, как женщины умирают на родильном ложе. Я не могу… понимаешь, я не могу выкинуть это из головы. И проблема в том, что я связанный мужчина, и с одной стороны, я хочу исполнять все твои желания. Но, другая часть меня, не слушает разумных доводов. Просто не слушает… когда речь касается угрозы твоей жизни. Хотел бы я быть другим, потому что это убивает меня, но я не могу изменить себя.
Наклонившись в бок, она вытянула еще один платочек из коробки.