– Тише, милая… Я помогу…
Уже через мгновение Остен совладал с непослушным крючком, и ожерелье соскользнуло с шеи девушки, а Ири, подняв на Олдера свои огромные глаза, тихо спросила:
– Ты не сердишься?
Недоумевая, Остен дотронулся кончиками пальцев до нежной щеки нареченной:
– За что, Ири?
Ответом ему стало неловкое молчание, но потом девушка, опустив глаза, прошептала едва слышно:
– Мой отец говорил, что воины не любят ждать…
Олдер же на это заявление только и смог, что тихо хмыкнуть:
– При всём уважении к твоему отцу, Ири… Он ничего не может знать о моих предпочтениях, так что забудь обо всём, что Дейлок говорил тебе на этот счёт.
Ири вновь взглянула на Остена – удивлённо, недоверчиво, и Остен, поймав её взгляд, рассмеялся и, прижав к себе девушку, вновь принялся её целовать, оглаживая рукою шею и спину. Молодая замерла – точно так же, как во время пира, но из-за вкрадчивых ласк Олдера это оцепенение уже вскоре сошло на нет, и Ири неумело ответила ему на поцелуй…
Эта ночь хоть и оказалась, на взгляд Олдера, слишком уж короткой, всё же смогла примирить его ещё с двумя днями гуляний. Всё было почти так же, как и в первый вечер: чинное сидение за столом, непонятные интриги Дейлока, быстро хмелеющие и по большому счёту не интересные Олдеру гости, но теперь Остену помогало осознание того, что вечером он вновь останется наедине с молодою женой.
Ответные ласки Ири – робкие и совсем неумелые – не отвращали, а лишь ещё больше разжигали Олдера. Теперь даже взгляд на новоиспечённую жену буквально пьянил его, так что, когда с пирами и поздравлениями было, наконец, покончено, Остен, не вняв предложению Дорина погостить у него ещё немного, поспешил увезти Ириалану в «Серебряные Тополя». Ему не терпелось оказаться как можно дальше от любых посторонних взглядов.
Боги, похоже, в этот раз решили внять желаниям Олдера – путешествие в имение прошло без приключений. Даже природа способствовала молодым, умерив зной, так что поездка вышла не слишком утомительной для не привыкшей к столь долгим путешествиям Ири…
Пожалуй, вышло так ещё и потому, что, оказавшись за городом, Остен уже не гнал коней – вся суета осталась позади, в шумном и беспокойном Милесте, так что теперь ничто не мешало ему делать долгие остановки в пути и наслаждаться обществом молодой жены. Днём их отношения по-прежнему были несколько церемонны, но ночью Ири, уже успевшая распробовать сладость супружеских ласк, порою сама делала первый шаг навстречу.
Олдер отродясь не был ханжой, а потому не считал, что интерес к альковным делам вредит благонравию супруги. Более того, неумелая нежность Ири, её почти детское любопытство к этой стороне жизни действовали на него, точно хорошее вино. Он хмелел от долгожданной, теперь ничем не ограниченной близости, но при этом не забывал осыпать Ириалану всё новыми и новыми ласками…