- Ясно. Ну давай его ко мне.
- Да ты можешь и тут поговорить. Я выйду.
- Как его зовут?
В черной робе Анциферов выглядел гораздо старше своих пятидесяти четырех лет. Морщинистое, землистое лицо, большие руки с въевшейся под ногти грязью. Но глаза умные. Можно беседовать.
Ковалев долго молча рассматривал рабочего, ходил по кабинету. Держал паузу. Нагнетал неопределенность. Но Анциферов не занервничал. Крепкий орешек. Если он серьезный подпольщик, то не из последних.
Ковалев остановился:
- Что вы тут делаете, Михаил Иваныч? - с участием спросил штабс-капитан. - Что вам тут всем, медом намазано что ли в контрразведке, что вы сюда все стремитесь в наши подвалы? А? Ведь тут неудобно-то как. Подвал гимназический, для содержания арестантов не приспособлен совершенно, сырость, того гляди чахотку подхватишь. Хорошо хоть чуток перестроить его успели, на клетушки решетками разбили. А то б вообще все вповалку на полу лежали. Ну?
- Да не знаю, схватили вот ни за что ни про что, господин полковник.
- Фу, как некрасиво! Не надо дурачка-то валять, Анциферов. В армии вы служили и в званиях, стало быть, разбираетесь. Итак, отвечайте на вопрос: какого хрена вам тут надо?
- Не понимаю.
- Чего вам не хватало, Михал Иваныч? Жена у вас, дети. Двое. Жалованье платят без задержек. Зачем вам лишние неприятности? Зачем вы ставите под удар свою семью?
- Причем тут семья?
- Как при чем? Кто вас оплакивать будет? Кто остался без кормильца? Кто, я спрашиваю, жену вашу кормить станет? Большевики? Их забота ясна срыв перевозок, неразбериха на сортировке. Но у вас-то задачи менее глобальные - дом, семья. Опять же детей учить надо, а из-за всей этой чехарды в здании гимназии - контрразведка. Они-то, красные, за ваш счет свои задачи выполняют - листовки, саботаж. А вы что получаете? Подвал контрразведки, детей-побирушек.
- Не знаю я никаких листовок, господин штабс-капитан.
- Ой, не надо, Михал Иваныч. Зачем нам эти детские игры? Мы же не в царской охранке, которой нужно вашу вину доказать и вас под суд отдать. Там имело смысл отрицать. Но мы-то с вами в военной контрразведке. Война идет, господин хороший. И я, как вы могли заметить, протоколов не веду, бумаги вас не заставляю подписывать. А почему? А потому, что не надо мне, Михал Иваныч, вашу вину доказывать. И под трибунал вас не обязательно отсылать. Мы можем вас тут и без трибунала шлепнуть. Вы свою вину знаете и, думаю, не обидитесь. И мы ее знаем. Так чего ж друг с другом в прятки играть. Законов сейчас в России никаких: гражданская война. У кого ствол, тот и прав.