Ковалев вздохнул, положил книгу на место и пошел за шинелью.
Парфенов был невысоким коренастым человеком лет сорока пяти. Близко Ковалев его не знал, но Парфенов нравился ему своей основательностью, неторопливостью. В управлении все звали Парфенова на "вы", а за глаза "стариком".
Он стоял возле ворот храма, задумчиво посасывая трубку, пока подчиненные осматривали окрестности и опрашивали окружающих.
Пробившись сквозь толпу любопытствующих и плачущих старушек, кончиками платков промакивающих слезы, Ковалев поздоровался с ротмистром.
- Здравствуйте, Валерий Иванович. Ну что у нас?
- Здравствуй, Коленька. - Ротмистр кивнул в сторону храма. - Твой?
- Мой...
- Угу. Мне твой Резуха сказал, когда примчался, и я сразу за тобой послал. Иди, говорю, обрадуй начальство, - он неторопливо выбил трубку о каблук. - Осень в этом году поздняя. Середина октября, а как будто сентябрь. И тепло довольно.. Ну пойдем, посмотрим.
Отца Аркадия убили ранним утром прямо в храме тремя выстрелами.
Сява лежал за алтарем, уставив стеклянные глаза в потолок. На черной рясе расплывались три багровых пятна. Рядом лежал подсвечник.
- Убийца вошел в ворота. Видимо, они некоторое время говорили, потом убийца выстрелил. После третьего выстрела он упал. Падая, схватился за подсвечник. Пули откинули его назад, и он ловил равновесие. Стреляли, по всей видимости из нагана, гильз нет. На вскрытии уточним. Кажется, ничего не пропало. Попадье его сообщили. Сейчас будет, вой поднимет.
Ротмистр посмотрел в глаза Ковалеву:
- Кто мог узнать, что он твой?
Штабс-капитан задумался:
- Знали трое. Я, Резуха и Козлов. Больше никто. Практически все контакты, не считая мелких поручений осуществлял лично я.
- Кто мог узнать? Ты прикинь, Коленька. По реализованной информации его могли вычислить?
- Теоретически могли, конечно. Но практически вряд ли. Информация была непрямого действия. А вот для вас... Помните, я вам передавал по налетам и убийству в Тихоновке?
- Так это была от него информация? Полезный человечек был.
- Не могли уголовные его рассчитать?
- Ну не знаю, не знаю, - покачал головой Парфенов, машинально достал трубку, но вспомнив. Что находится в храме, снова сунул трубку в карман. Особо ведь некому рассчитывать. Я ж с ними не церемонюсь, не отпускаю на волю. Дело закрываю и, как правило, в расход. Ты же знаешь, Коленька. Чего их кормить зазря?
- Вы сможете его найти?
- Кого? Убийцу-то? Коленька, я думаю, не совсем мое это дело. Я думаю, это твои подопечные его пришили.
Ковалев молитвенно сложил руки на груди: