x x x
Они вошли в кабинет Горелова, заставленный стеллажами с папками и молча остановились в дверях - Ковалев, Козлов и солдат из караулки. Недоумевающий солдат держал в руках трехлинейку с примкнутым штыком, не понимая, зачем он здесь нужен.
- Психологическое оружие, - пояснил Ковалев Козлову в коридоре. Арестовать-то и одному можно. А ты молчи и держи паузу. И не болтай языком, как ты это любишь... Ну ладно, молчу, молчу. Кто старое помянет...
Горелов стоял возле окна и пил чай, держа в руках чашку с блюдцем. Он обернулся и все понял. Чашка с блюдцем мелко задрожала, звеня.
Горелов не выдержал гнетущей тишины ковалевской паузы.
- Ч-что... что вам угодно?
- Собирайся, Лизун. Таранский уже разложил инструменты.
Чашка выпала из рук Горелова, разбилась, оставив на затертом гимназическом паркете мокрое пятно.
- Нет! Я сам!.. - внезапно толстый Горелов осунулся, будто потек вниз. И погас, забормотал: - Наконец-то. Я давно ждал, я давно ждал... Только не Таранский. Я его во сне... Я плохо сплю. Я совсем не сплю. Я сам скажу... Я больной человек...
Через две минуты мокрый от холодного пота Горелов сидел в кабинете Ковалева. Штабс-капитан расхаживал по кабинету. Козлов, сидя за столом начальника, еле успевал писать протокол допроса.
Горелова несло. Он рассказывал, как еще до войны сошелся в Питере с революционерами, участвовал в налете на банк - экспроприация для революционных нужд. Налетчиков тогда повязали, а Горелову удалось выкрутиться. Впоследствии его начали шантажировать банком, связями с революционерами. Заставили участвовать в налете н почту и убийстве провокатора. Воспользовавшись войной Горелов удрал от постоянного давления на фронт. После ранения стараниями отца вновь оказался в столице, в теплом месте.
"Старые друзья" опять нашли его, начали выкачивать секретную информацию, которой Горелов располагал, платили деньги, брали расписки. Горелов подозревал, что информацию перегоняли немцам. Так оно и оказалось. Теперь Горелова шантажировали и этим.
Горелов рассказывал все это в подробностях, со слезами и причитаниями. Наконец, прервав его на полуслове, Ковалев спросил:
- Кто твой связной?
- Что? - не сразу отошел от мучительных воспоминаний Горелов.
- Кому ты передавал информацию?
- Желябовой.
- Гениально! - Козлов и Ковалев переглянулись. Козлов отложил ручку и молча вышел. Ковалев сел за стол и продолжал написание протокола.
- Кого еще знаешь, кроме Желябовой?
- Никого! Клянусь Богом, никого! Мне ее только дали, записки передавать.
Ковалев нахмурился.
- Клянусь Богом! Никого!.. Знаю только от Желябовой, что скоро приедет или уже приехал в наш город новый человек, от них, от красных.