– Мне бы очень хотелось это услышать, мама, – сказала она.
Райли сделала длинный глубокий вдох.
– Пару месяцев назад я работала над одним делом, – сказала она. Она почувствовала облегчение, начав рассказывать Эприл о деле Петерсона. Ей следовало сделать это ещё давно.
– Я была нетерпелива, – продолжала она. – Я была одна и попала в ситуацию, когда мне не хотелось ждать. Я не вызвала подкрепление. Я думала, что смогу сама о себе позаботиться.
Эприл сказала:
– Именно это ты всегда и думаешь. Ты всегда пытаешься сделать всё в одиночку. Даже без меня. Даже не поговорив со мной.
– Ты права.
Голос Райли стал жёстче:
– Я вызволила Мари из плена.
Райли помедлила, затем всё-таки выложила всё, как есть. Она услышала, что её голос дрожит.
– Меня поймали, – продолжала она. – Он держал меня в клетке. И у него была горелка.
Она разрыдалась, и со слезами вышел весь её тщательно и глубоко скрываемый ужас. Она была в замешательстве, но уже не могла остановиться.
К её удивлению, она вдруг почувствовала успокаивающую руку Эприл на плече и услышала, что и та плачет.
– Это ничего, мам, – проговорила её дочь.
– Они не могли найти меня, – продолжала между рыданьями говорить Райли. – Они не знали, где искать. И это была моя вина.
– Мама, ты ни в чём не виновата, – сказала Эприл.
Райли вытерла слёзы, стараясь взять себя в руки.
– Наконец, я всё-таки выбралась. И взорвала этот дом. Они сказали, что он погиб. Что теперь он не сможет мне навредить.
Повисло молчание.
– А на самом деле? – спросила Эприл.
Райли отчаянно хотелось сказать «да», обнадёжить дочь, но вместо этого она услышала собственные слова:
– Я не знаю.
Молчание сгустилось.
– Мам, – сказала Эприл новым тоном, тоном доброты, сочувствия, силы, тоном, который Райли никогда раньше не слышала, – ты спасла чью-то жизнь. Ты должна гордиться собой.
Райли покачала головой, ощутив новый прилив ужаса.
– Что такое? – спросила Эприл.
– Там я вчера была, – сказала Райли. – Мари. Её похороны.
– Она мертва?! – переспросила в потрясении Эприл.
Райли могла только кивнуть.
– Как?
Райли помедлила. Ей не хотелось рассказывать об этом, но у неё не было выбора. Эприл должна услышать всю правду. Больше никакой недосказанности.
– Она покончила с собой.
Эприл охнула.
– О, мама, – сказала та, плача, – мне очень, очень жаль.
Они вместе долго, долго плакали, пока, наконец, их слёзы не кончились и не установилась спокойная тишина.
– Ты должна понять, что есть то, о чём я не могу тебе рассказать, – сказала Райли. – Потому, что я не могу сказать никому другому, а ещё потому, что это будет небезопасно для тебя, или просто потому, что я не хочу, чтобы ты об этом думала. Мне нужно научиться быть матерью.