– Теперь это не моё дело, сенатор, – сказала Райли, больше не сдерживая горечь. – Я думаю, что вы знаете, что меня уволили из Бюро.
– Ах да, – сказал Ньюбро, задумчиво наклонив голову. – Боюсь, это моя ошибка. Что ж, нет ничего такого, чего бы я не мог исправить. Вас восстановят в должности. Дайте мне немного времени. А пока, я надеюсь, вы сможете заняться дневником.
Райли была потрясена его поступком. Она глубоко вдохнула.
– Сенатор, думаю, что я должна вам извинения. Я… Я вела себя не лучшим образом в нашу последнюю встречу. Я только что пришла с похорон подруги и была подавлена. Я позволила себе сказать то, чего не следовало.
Ньюбро кивнул, молча принимая её извинения. Было очевидно, что он не собирается приносить ей извинения, хотя она понимала, что заслуживает их. Что ж, следует удовлетвориться его признанием собственных ошибок. По крайней мере, он попытался загладить свою вину, а это значило больше, чем извинения.
Райли взяла дневник, не открыв его.
– Есть одна вещь, которую мне бы хотелось узнать, сенатор, – сказала она. – Почему вы даёте это мне, а не агенту Волдеру?
Губы Ньюбро сложились в некое подобие улыбки.
– Потому что кое-что я про вас знаю, агент Пейдж, – сказал он. – Вас не назовёшь ничьей «шестёркой».
Райли ничего не ответила. Это неожиданное проявление уважения от человека, который, как ей казалось, занят только собой, поразило её до глубины души.
– А теперь вы, вероятно, хотели бы перекусить, – сказал сенатор.
Райли обдумала это. Как она ни была благодарна Ньюбро за изменение его намерений, всё же она была далека от ощущения комфорта рядом с ним. Он оставался холодным, раздражённым, неприятным человеком. Кроме того, она должна работать.
– Если вы не возражаете, я бы хотела пойти, – сказала она. Показав на дневник, она добавила: – Мне нужно начать работать с этим прямо сейчас. Нельзя терять времени. А, да, я обещаю, что общественность не узнает ни слова отсюда.
– Я это ценю, – сказал Ньюбро.
Он вежливо встал со стула, когда Райли выходила из комнаты. Она покинула здание и дала свою квитанцию парковщику. В ожидании того, как он подгонит её машину, она открыла дневник.
Пролистывая страницы, она сразу же увидела, что Реба Фрай совсем мало писала о своём нелегальном увлечении наркотиками. Первое впечатление о Ребе Фрай у неё было как об эгоцентричной женщине, которая чрезмерно зациклена на мелочных обидах и неприязнях. Однако разве не в этом смысл дневников? В них каждый имеет право быть эгоцентричным.
Кроме того, думала Райли, даже если Реба и была такой же самовлюблённой, как её отец, она, конечно же, не заслуживала такой ужасной судьбы. У Райли по коже пробежал холодок, когда она вспомнила фотографии трупа женщины.