– Этот список потратил много времени Бюро, сенатор, – продолжала Райли. – За это время преступник успел похитить новую жертву.
Ньюбро не двигался с места, он как будто прирос к точке, где стоял.
– Мне известно, что Бюро произвело арест, – сказал он. – Подозреваемый признался. Но больше он ничего не рассказывает, верно? Здесь есть какая-то связь со мной, вы можете быть в этом уверены. Он расскажет, когда время придёт. Я уверен, что агент Волдер заставит его.
Райли старалась скрыть своё изумление. После ещё одного похищения Ньюбро продолжает считать себя единственной мишенью ярости убийцы. Эго этого человека не вписывалось ни в какие рамки. Его способность верить, что всё на свете касалось только его, не имела границ.
Ньюбро с любопытством наклонил голову.
– Но вы как будто меня в чём-то обвиняете, – сказал он. – Меня это оскорбляет, агент Пейдж. Я не виноват, что ваша собственная безалаберность привела к тому, что была похищена ещё одна жертва.
У Райли от ярости загорелось лицо. Она не решалась отвечать, зная, что скажет что-то совсем неосторожное.
Он подошёл к домашнему бару и налил себе большой стакан чего-то, что, как показалось Райли, было очень дорогим виски. Он, по всей видимости, специально сделал это, чтобы не предложить ей напиток.
Райли понимала, что ей пора переходить к делу.
– В мой предыдущий визит было кое-что, чего вы мне не рассказали, – сказала она.
Ньюбро повернулся к ней, делая большой глоток из бокала.
– Разве я не ответил на все ваши вопросы? – спросил он.
– Дело не в этом. Вы о чём-то умолчали. Насчёт Ребы. И, я думаю, пришло время устранить недосказанности.
Глаза Ньюбро буровили её.
– Ей нравились куклы, сенатор? – спросила Райли.
Ньюбро пожал плечами.
– Думаю, всем девочкам они нравятся, – сказал он.
– Я не про девочек, я говорю о ней как о взрослом человеке. Она коллекционировала их?
– Боюсь, что я не знаю.
Пока что это были первые слова Ньюбро, которым Райли действительно поверила. Естественно, что человек, так патологически зацикленный на самом себе, мало что знает о предпочтениях и интересах других людей – даже своей собственной дочери.
– Мне бы хотелось поговорить с вашей женой, – сказала Райли.
– Я не дам вам такой возможности, – бросил Ньюбро. Теперь на его лице было новое выражение – Райли видела его по телевизору. Как и улыбка, это выражение было тщательно отрепетировано, и, несомненно, повторялось перед зеркалом тысячи раз – выражение праведного морального гнева.
– Вам в самом деле незнакомы нормы приличия, агент Пейдж, – сказал он дрожащим от продуманной ярости голосом. – Вы врываетесь в дом скорби, не принося облегчения или ответов в осиротевшую семью. Вместо этого вы осмеливаетесь делать завуалированные обвинения. Вы обвиняете абсолютно невинных людей в своей собственной некомпетентности!