Сабриэль застонала – опять это слово! – подобрала рубашку и штаны и побрела искать подходящий куст по пути к роднику – неуклюжей, закутанной в одеяло пародией на человека.
Ледяная вода родника немилосердно прогнала остатки сна. Сабриэль окунулась в нее и чуть менее холодный воздух секунд на десять, не больше, – столько, сколько понадобилось, чтобы сбросить нижнюю рубашку, умыться и снова натянуть ее на себя. Чистая, взбодрившаяся, одетая, она вернулась к костру и съела свою долю овсянки. Потом за ложку взялся Оселок, а Сабриэль тем временем облачилась в броню, пристегнула меч, надела бандольер с колокольцами. Моггет лежал у огня, согревая белое пушистое пузико. Сабриэль не в первый раз задумалась: а нуждается ли он вообще в еде. Вкусно поесть кот явно любил, но скорее забавы ради, нежели для подкрепления сил.
После завтрака Оселок, вжившись в роль слуги, вычистил котелок и ложку, затушил костер и прибрался. Он уже взялся было за рюкзак, но Сабриэль его остановила:
– Нет, Оселок. Это мой рюкзак. Я сама его понесу, спасибо.
Юноша смешался, передал ей рюкзак, хотел было помочь надеть, но не успел даже поддержать его, как Сабриэль уже продела руки в лямки и забросила рюкзак на спину.
Полчаса спустя, преодолев от силы треть пути вверх по узким, вырубленным в камне ступеням, Сабриэль уже пожалела о своем решении. Она еще не вполне оправилась после крушения Бумажнокрыла, лестница оказалась очень крутой и такой тесной, что девушка с трудом преодолевала закрученные спиралью изгибы. Рюкзак вечно застревал, упираясь то во внешнюю, то во внутреннюю стену, куда бы она ни повернулась.
– Пожалуй, тащить рюкзак можно и по очереди, – неохотно признала она, когда все остановились отдышаться в небольшой нише.
Оселок, шедший впереди, кивнул, спустился на несколько ступеней и подхватил ношу.
– Тогда я пойду первой, – добавила Сабриэль, разминая спину и плечи и слегка ужаснувшись тому, как она вспотела под рюкзаком: кожа казалась влажно-скользкой под броней, курткой, рубашкой и исподним бельем.
Девушка взяла со скамьи свечу и двинулась вперед.
– Нет, – возразил Оселок, заступая ей путь. – Здесь, на лестнице, есть заграждения и стражи. Я знаю нужные слова и знаки, чтобы нас пропустили. Вы – Абхорсен, так что вас, возможно, и не тронут, но я не уверен.
– Похоже, память к тебе возвращается, – отметила Сабриэль с легкой досадой. – Скажи, а это та самая лестница, где, как ты рассказывал, королеву подстерегала засада?
– Нет, – решительно отозвался Оселок. Помялся немного и добавил: – Та лестница была в Белизаэре.