– Ример, скажи лучникам быть начеку. Если что-нибудь покажется на волноломе – пусть стреляют без предупреждения: там не осталось ничего живого. Только мертвые. А нам надо вернуться обратно и поговорить с вашим старейшиной.
Они молча побрели назад; слышно было лишь, как сапоги шлепают по лужам да неумолчный шорох дождя. Сабриэль мысленно продолжала следить за мордикантом, от одного его пагубного присутствия по ту сторону темной воды сводило судорогой живот. Чего он ждет? Чтобы закончился дождь или, может статься, чтобы ныне изгнанный мордаут атаковал изнутри? Как бы то ни было, у них есть немного времени, чтобы сесть в лодку и отплыть. И да, остается надеяться, что мордикант все-таки не сумеет перебраться через пролом.
Тут ей в голову внезапно пришла новая мысль.
– А когда бывает отлив? – спросила она Римера.
– Да за час до рассвета, – отозвался рыбак. – Где-то в шесть, насколько я могу судить.
Старейшина, уже успевший задремать снова, проснулся крайне недовольный. Ему очень не хотелось отпускать гостей в глубокой ночи, хотя Сабриэль показалось, что он не столько опасался за гостей, сколько не хотел отдавать лодку. Лодок у деревенских жителей осталось только пять. Остальные затонули в гавани: их разбили и забросали камнями мертвецы, пытаясь задержать бегство живой добычи.
– Мне страшно жаль, – повторила Сабриэль. – Но лодка нам необходима, причем прямо сейчас. В деревне рыщет чудовищная мертвая тварь: у нее нюх как у гончего пса, и идет она по моему следу. Если я здесь останусь, чудище попытается перебраться на остров – а во время отлива оно, чего доброго, сумеет преодолеть пролом в дамбе. Если я уйду, оно последует за мной.
– Ну ладно, – неохотно согласился старейшина. – Вы очистили для нас остров, в сравнении с этим лодка – сущий пустяк. Ример позаботится о запасе воды и снеди. Ример! Абхорсен возьмет лодку Ландалина – подготовь ее к плаванию и снабди всем необходимым. Если парусов на ней недостает или они прохудились, возьми у Джаледа.
– Спасибо, – сказала Сабриэль. Внезапно накатила усталость – и мучительное осознание того, что враг близко, клубившееся тьмой по краям поля зрения. – Мы отправимся в путь тотчас же. Желаю вам всего самого доброго и надеюсь, что с вами ничего дурного не случится.
– Да сохранит нас всех Хартия, – добавил Оселок, кланяясь старцу.
Старейшина поклонился в ответ: его согбенная торжественная фигура казалась совсем маленькой в сравнении с огромной тенью, грозно нависающей на стене позади.
Сабриэль повернулась уходить, но по пути к двери выстроилась целая вереница поселян. И все они хотели поклониться ей или присесть в книксене, робко пробормотать слова благодарности и прощания. Сабриэль внимала им смущенно и виновато, вспоминая Патара. Да, мертвого она изгнала, но при этом погибла еще одна жизнь. Ее отец не был бы таким неуклюжим…